Скоро его узнали в окрестных деревнях. Вечерами или среди ночи он тихонько стучался то к одинокой женщине, то к мужней жене, у которой муж работал на стороне. Даже в ненастье, когда и плохой хозяин жалеет выпустить собаку, Митя шастал по округе.

В школу он больше не пошел. Сколько не упрашивала его мать, сколько ни плакала - не помогло. Митя пошел слесарем в колхозные мастерские.

После работы он приходил домой, наскоро ел, переодевался в свой первый в жизни костюм и уходил. Варвара уже смирилась и только жалобно просила:

– Не поздно, сынок...

Не пустить его она уже не могла. Митя стал диким и злым, как лесной кот, в ярости бледнел, натягивался, точно струна.

"В отца", - думала Варвара и старалась не сердить сына, чтобы и он однажды не канул бесследно.

С него могло стать. В гневе он подбирался весь, стискивал зубы и почти что впадал в беспамятство, - любой отступал: мало ли... Даже начальство на работе старалось не гладить его против шерсти.

Как-то новый молодой и бравый мастер приказал ему что-то. Митя работал за верстаком и, не оборачиваясь, сказал:

– А пошел ты...

– Что-что?!
– удивленно переспросил мастер и двумя пальцами потянул его за рукав.
– Ну-ка, повтори...

Митя удобно взялся за разводной ключ.

– Хочешь, дырку в голове сделаю?

Мите не дали премию, но работать было некому, и тем обошлось.

Вечерами Варвара не находила себе места. Митю не раз били. Бывало, разбитого в кровь, его приводили чужие люди, но чаще он сам кое-как, насилу, добирался до дома. И все же он не менялся, оклемается - и за свое.

Случалось, Митю ловили и на горячем.

Шофер Степан Хомутов, здоровенный малый, отсидевший два года за пьяную драку в столовой райцентра, регулярно приезжал с грузом в сельпо и всегда ночевал у Дуняши, веселой пышной продавщицы, разведенной с мужем лет семь назад.

Расписание поездок было постоянное, но однажды Степан приехал в неурочный день. Он поставил машину, как всегда, у ворот и направился в дом. Дверь была заперта, окна плотно завешаны. Степан обогнул дом: с другой стороны был вход в магазин. Но и там никого не было, висел замок. Степан прошелся по двору, заглянул в сарай - Дуняши нигде не было.

Раздосадованный Степан слонялся вокруг и вдруг увидел, как от дома к забору метнулся кто-то. Он тут же решил, что в магазин забрались, и, срезая угол, огородом кинулся к забору.

Человек с разбега вскинул руки на доски, подпрыгнул, наваливаясь животом на край, и занес ногу.

Степан рванулся и, падая вперед, успел поймать беглеца за ногу.

– Ах ты, падло!
– прорычал Хомутов, стаскивая человека с забора.
– От меня не уйдешь!

Человек молча отбивался свободной ногой, но против Степана был слаб, Хомутов свалил его на землю, подмял под себя и, тяжело дыша, прерывисто матерясь, сжал железными руками.

– Пусти, сволочь, - глухо произнес человек под ним.

Степан от такого нахальства забыл материться.

– Я тебе пущу...
– произнес он угрожающе.
– Ты у меня узнаешь, как в магазин лазить!

– Нужен мне твой магазин...

– А что ж ты там делал?!

– Да пусти ты меня!
– рванулся человек.
– Тоже мне хозяин! Ты сам-то кто здесь?!

Не очень находчивый, Степан растерялся:

– Как, кто?! Я... товар вожу...

– Ну и вози!

– А ну-ка встань, я на тебя погляжу, - приказал Степан и поставил незнакомца.

Тот поднял лицо, Степан узнал Митю.

– Ты, малец? Что это ты здесь делаешь?
– с удивлением, смешанным со злостью, спросил Степан.

– А ты, что?
– дерзко спросил Митя.

– Как, что?
– растерялся Степан, и вдруг догадка осенила его. Ну-ка, пойдем, - предложил он, поворачивая в сторону дома.

– А на кой мне?
– спросил Митя.

– Пойдем, пойдем...

– Мне там делать нечего, я товар не вожу. Это у тебя там дела.

– Да иди ты!
– рявкнул Степан, схватил Митю и впереди себя, как бульдозер, погнал к дому.

– Пусти, гад, сволочь лагерная! Пусти!
– вырывался Митя, бросаясь в стороны, но "бульдозер" неумолимо толкал его к дому.

Дверь была закрыта, Степан стукнул кулаком, как молотом:

– Отвори!

Зашлепали босые ноги, приблизились к двери.

– Кто там?
– невинно произнесла за дверью Дуняша.

Дверь приоткрылась, Дуняша стояла в длинной белой рубахе, покрытая большим платком.

– А-а, Степан, я и не думала, что ты, - ласково сказала она и повернула назад, оставив дверь открытой.