Пока Момо диагностировала Хёдо, Генширо вовсю буравил неприязненным взором сидящего парня, вокруг которого Саджина госпожа чуть ли не выписывала хороводы от беспокойства… бывшему носителю Вритры было явно завидно. Когда-то, при поступлении в данную школу, он поначалу пытался приударить за Соной Ситри, но та его дальновидно и относительно жёстко отшила. Сразу дав понять, что у чужой Фигуры, пусть даже Фигуры её подруги, шансов сблизиться с младшей Ситри нет. Дружба-дружбой, но обе подруги однажды вырастут, и такие отношения с чужим слугой станут крайне неудобны. Поэтому Саджи пострадал немного… да и начал «присматриваться» к уже собственной госпоже. А та и не против… но также и не за, увы. Стоит ли говорить, что вхождение чужака, которому уделяется гораздо более значимое хотя бы поначалу внимание, серьёзно так подбешивало Генширо?

— Так что случилось? С кем здесь столкнулись падшие, что предпочли убежать? — Прямо задала вопрос молчавшая и внимательно рассматривавшая следы боя до этого Цубаса Юра.

— Тут был только Усоги и четыре падших. — Удивил собравшихся Хёдо. — Они… ушли. Усоги удалось самому себя защитить. Но не удалось как-либо повлиять на их агрессию… Усоги даже не стал всерьёз пытаться, всё было видно и так.

Сказав это, парень ненадолго поник, непроизвольно вызвав волну жалости к себе в настроениях Широне, Момо и младшей Гремори. Вновь затянулась пауза, во время которой оставшиеся члены КОИ постепенно расслабились, и начали переговариваться между собой на отвлечённые темы, и делиться впечатлениями об оставшихся следах. Однако в определённый момент Хёдо вскинулся, и припечатал красноволосую пронзительным, требовательным взглядом, после чего задал неожиданный вопрос, заставивший всех его услышавших ненадолго замереть из-за глубины необходимых для ответа на него раздумий:

— Риас-семпай! Зачем Усоги существует?

Воцарилось молчание. Глухое, ватное, стало даже не слышно обычных ночных городских шумов. Вопрос был задан без задней мысли, без какой-либо грусти или намёка на что-либо, а скорее с искренним любопытством по поводу чужого мнения.

— …Зачем Усоги живёт? — Продолжил без надежды на ответ допытываться Хёдо у окружения. — Если раз за разом всё так или иначе приходит к насилию в этом мире… Усоги честно пытается быть «обычным человеком», закрыть глаза на то, что на первый взгляд не должно быть ему видно. Так было бы справедливо по отношению к другим «обычным людям». Но несправедливо к остальным. Почему Усоги должен сражаться, если он так не любит насилие? Ради чего?

— Ради семьи. Ради друзей. Ради доверившихся тебе разумных. — Основательно подумав, высказалась Риас, скорее всего отвечая на вопрос так, как если бы он был задан применительно к ней самой. — Ради них можно и поступиться «обычной жизнью». Я так считаю, Усоги-кун.

Вновь молчание, вновь удивлённые переглядывания — не из-за ответа Гремори, а из-за её дальнейших действий. Красноволосая девушка аккуратно присела напротив продолжающего сидеть парня, чуть наклонилась вперёд, и взяла его руку в свою, переплетая вместе пальцы. Довольно интимный жест как для представителя народа Японии, и одновременно с этим всего лишь простое проявление дружелюбия для чистокровного демона, родившегося поначалу в совершенно иной культуре. Значит, Риас посчитала, что проявление искренности побуждений сейчас гораздо важнее, чем возможные культурные заморочки, в плане требований ревностного и обязательного соблюдения которых Усоги Хёдо замечен не был.

— Это сложно. Это требует «силы». — Задумчиво произнёс Усоги.

В слово «сила» он явно вложил, как показалось собравшимся, некий свой, скрытый или просто неочевидный глубокий смысл.

— Я… нет, мы дадим тебе её. — Начала говорить, но тут же поправила саму себя Гремори. — Тебе не обязательно пытаться каждый раз взваливать данную миссию лишь на свои собственные плечи.

— Риас-семпай… всё же Усоги не ошибся, и ты понимаешь его. — Изобразив намёк на улыбку, визуально расслабился Хёдо. — Хорошо. В таком случае… Усоги согласен стать частью твоей «семьи». Если остальные не против, конечно.

Сестра алого Сатаны кивнула с серьёзным выражением лица, и обвела свою свиту взглядом. Но никто, даже после такого «намёка» от Хёдо, так и не сказал и слова против. Саджи порывался было что-то объявить… но быстро «сдулся» под внимающим взором Риас.

— Я уверена, что ты подружишься со всеми, Усоги-кун. Впереди у тебя на это будет почти что вечность жизни демона. — С видимым облегчением произнесла Гремори, и по мыслесвязи попросила Юбелунну смотаться телепортом за коробкой с Фигурами Зла.

На подобный оптимизм Хёдо лишь слабо улыбнулся, постаравшись промолчать и не выдать вслух обстоятельство, из-за которого вышесказанное, про «вечную жизнь демона» совершенно точно не получится. Промолчать — не солгать, поэтому подобное у него более-менее получилось… присутствующие всё равно явно ощутили, что Хёдо что-то не договаривает или не хочет говорить из-за каких-то неприятных обстоятельств, но никто так ничего тактично и не спросил за те три минуты, пока Ферзь Риас отсутствовала.

Вот, наконец, Юбелунна вернулась, и передала своей госпоже деревянную шкатулку искусной резьбы. Шкатулка была открыта, и было начато «священнодействие»… если, конечно, так можно выразиться про что-то, что истовый фанатик Церкви и Небес мог бы наоборот назвать не иначе как «богохульством».

После некоторых магических манипуляций сканирующего толка наиболее подходящей для перерождения оказалась Фигура Коня, иначе говоря Рыцаря. Вот только с непосредственной активацией ритуала неожиданно возник затык.

— Как это? Почему не принимает? — Искренне недоумевая, озвучила Риас появившуюся на языке у всех зрителей сего действа мысль, одновременно с этим убирая от груди так и не вошедшую в Усоги Хёдо миниатюрную фигурку шахматного коня. — Неужели… мало одной Фигуры?

— А может, наоборот, кандидат не соответствует по уровню? — Поддержала госпожу Цубаса. — В таком случае, стоит попробовать Пешку.