— Красиво, да?

Я оборачиваюсь на мелодичный голос.

Мелисса.

Её кожа чуть темнее, чем обычно у эдемов, ведь покрыта лёгким загаром. Зелёно-карие глаза смотрят с любопытством и добротой.

— Вновь цветут, — завороженно произношу я.

— Мы тоже умеем молиться. Не с такой любовью, как ты, но всё-таки, — девушка робко улыбается, и я отвечаю ей тем же. — Насыщаем себя солнечной энергией, а потом передаём её часть растениям, чтобы они лучше цвели и давали урожай так часто, как это необходимо.

Мелисса подходит к ограде и калитке, ведущей в следующую часть сада, открывает её и жестом приглашает меня пройти дальше.

— Прогуляемся? — её улыбка становится шире, и на щеках появляются милые ямочки.

С удивлением осознаю, что в гостях у садовников последний раз я была много лет назад. К тому же, не помешает отвлечься. Поэтому я признаюсь:

— Буду только рада.

Мы движемся по дорожкам между секторами, выложенными отполированными камешками. В некоторых частях растут травянистые культуры, в других — более обширных — высажены кусты смородины, малины и клубники. Они тоже цветут, но захватывают моё внимание лишь на мгновение: потом в отдалении я замечаю крупный лиловый цветок на банановом дереве, а затем перевожу взгляд на особое растение. У дерева пирамидальная крона, чёрно-бурая кора и цветки с мясистыми лепестками, зелёными с красными пятнами.

Я заметно расслабляюсь, и теперь моё воображение с лёгкостью рисует круглый плод, покрытый толстой бордово-фиолетовой кожурой, под которой находится несколько сегментов ароматной белой мякоти. Я почти чувствую на языке сладость с приятной кислинкой, отлично утоляющей жажду в знойный полдень.

— Мангустин, — произносит Мелисса, проследив за моим тоскливым взглядом. — Сегодня вечером будет парочку, успей попробовать, — подсказывает садовница, хитро улыбаясь. — А чуть позже насладимся настоящим урожаем. Рамбутана и карамболы в этот раз тоже будет много.

Я на мгновение смотрю на растения, которые назвала девушка, но взгляд вновь возвращается к соблазнительному плоду.

Спустя несколько минут Мелисса двигается дальше, а я следую за ней.

— Прежде условия в разных уголках планеты отличались, — вдруг говорит девушка. — В некоторых не росли деревья и цветы, которые часто встречались в других, — продолжает она, и я припоминаю, что бабушка однажды рассказывала мне нечто подобное, но Мелисса добавляет кое-что, чего я прежде не слышала: — Климат во многом определяет характер растительности, хотя та, в свою очередь, тоже воздействовала на климатические условия. Правда, лишь в некоторой степени. Без растений невозможны процессы почвообразования и существование животного мира.

Я завороженно слушаю девушку, лишь смутно понимая смысл некоторых слов, ведь обычно возделыванием земли занимаются только садовники, а я общаюсь с ними редко.

Словно разговаривая сама с собой, Мелисса продолжает задумчиво рассказывать.

— Раньше растения, свойственные тропическим лесам, не встречались в степи умеренной зоны или северных хвойных лесах. Раньше вообще всё было иначе! — добавляет она вдруг с энтузиазмом, свойственным Ноне, когда та вспоминает о прошлом, и неприятное предчувствие вдруг отрезвляет меня.

В следующую секунду девушка замолкает и смотрит таким взглядом, будто только сейчас меня узнаёт. В её взгляде проскальзывает настороженность и даже страх (или мне только кажется?), а потом она поспешно улыбается, но, кажется, как будто натянуто.

— Сегодня это стало возможным, — её улыбка становится более искренней, и я начинаю думать, что, возможно, мне просто показалось… — У нас же хвойные соседствуют с лиственными деревьями, в гуще леса растут могучие дубы — вязы и кедры, а на берегу океана — пальмы, мы можем выращивать любые растения, овощи, фрукты, ягоды и крупы. Всё благодаря тому, что теперь круглый год погода тёплая.

Я согласно киваю: иногда наступают пасмурные дни, поднимается ветер, может начаться гроза, а дождь порой кажется невыносимо холодным, однако у нас не бывает снега — белоснежного покрывала, блестящего в лучах Солнцах, что мы видим на вершинах южных гор. Я мечтала бы однажды увидеть снег ближе, но в Дикие земли мы не ходим, и тем более, не поднимаемся в горы.

— Иногда — правда, редко — нам приходится исцелять растения, — на лице Мелиссы вновь возникает застенчивая улыбка. — Но это не так тяжело, как в случае с животными.

— Ты пробовала исцелять животных? — с искренним интересом спрашиваю я, и девушка кивает.

— Да, одной ласточке никак не удавалось полететь, — вновь улыбка, но скорее печальная. — Что-то было с крылом. Помочь получилось не сразу, но ведь это сущая мелочь по сравнению с тем, что выпадало на твою долю.

Она с любопытством смотрит на меня, и я понимаю, что мне одной только робкой улыбкой не обойтись. Но и развивать тему не хочется: стоит вспомнить о целительстве, как я начинаю думать о том, куда направлюсь после этого разговора, а эти мысли вновь заставляют моё сердце ускоряться.