– А почему ты пропах весь рыбой, если без шуток? Это что, новый вид духов?

– Да кто я такой, чтоб с тобой шутить? – пошутил Никифор, – но если хижина рыбака тебя не устраивает – считай, что я был на пристани.

– А! В таком случае, ты забыл упомянуть ещё одного своего начальника! Не Игнатий ли Нарфик его зовут?

– Ты думаешь, я – шпион? – лениво промолвил юноша, – бог с тобой! Я не смог бы стать им при всём желании, меня знает в лицо весь Константинополь.

– Зачем же ты околачиваешься по всяким злачным местам?

– Вот странный вопрос! Злачные места ровно для того существуют, чтобы по ним околачиваться. А что, разве пристань – злачное место?

– Весь этот город – паскуднейшее из мест! Скажи мне, дружочек мой, почему во дворце тебя ещё терпят?

– Я никогда никого об этом не спрашивал, – равнодушно пожал плечами Никифор, – наверное, потому, что я никогда не отказываюсь от сложной работы. Кстати, мне поручили тебе сказать – хиротония состоится сегодня днём, через два часа.

– Хиротония? Что это?

– Церемония посвящения тебя в чин патрикия. После этого нужно будет пойти в Сенат, где тебе вручат верительные грамоты, как послу. Потом состоится молебен в святой Софии. И трапеза во дворце.

– Нельзя ли отложить всё это до завтра? – спросил Калокир, сделав два глотка из золотой чаши.

– Конечно, можно.

Этот ответ очень удивил будущего патрикия. Он поставил чашу.

– Кто ты такой, чёрт тебя возьми? Кто дал тебе право решать такие вопросы, притом за одну секунду?

– Меня зовут Никифор Эротик, – спокойно повторил гость.

– Да ты что? Ну тогда скажи мне – решили, наконец, или нет, сколько золота я повезу в Киев?

– Да. Пятнадцать центариев.

Калокир икнул. Дар речи вернулся к нему нескоро.

– Степь кишит печенегами! – вскричал он, – скажи мне, какая сила сможет сберечь от них полторы тысячи фунтов золота?

– Никакая, – снова пожал плечами Никифор, – если ты всюду будешь кричать о том, что везёшь его.

Иоанн провёл ладонью по лбу. Он был сильно бледен.

– Что ты городишь? Если об этом здесь уже знают все, в степи будут знать дней через пять-семь!

– Я – не все, – скромно возразил Никифор Эротик. Взглянув на него с презрением, Калокир опорожнил чашу.

– Кто из руссов сейчас торгует в Константинополе? – спросил он, задумчиво почесав горбинку своего носа.

– Всеслав из Новгорода. Но он, насколько я знаю, не собирается отправляться в обратный путь.

– Соберётся, – решительно заявил Иоанн, – короче, ваша охрана мне не нужна.

– Ну, не нужна – значит, не нужна, – спокойно сказал Никифор, – стало быть, торжества откладываются до завтра?

– Да.

Чиновник поднялся, и, поклонившись, вышел. Калокир также стал собираться в путь. Через полчаса он шагал по Месе в сторону Лаодикийских ворот. Солнце жгло сильнее, чем накануне. Иоанн много раз подходил к фонтанам, чтобы омочить голову и напиться. На главной улице города кое-где были небольшие рыночки. Торговали всем, от пряников до коней. И всё пользовалось спросом, так как народу шло множество. Горожане косились на Калокира с недоумением. Оно было вызвано тем, что богатый юноша, явно иногородний, осмеливается гулять по Константинополю без охраны. Однако, воры особым своим чутьём понимали, что этот юноша – не из тех, на ком можно поживиться без риска. Решив купить какой-нибудь пирожок, Иоанн свернул к торговым рядам и начал локтями прокладывать себе путь сквозь толпу. И вдруг его схватил за руку старый евнух с жёлтым лицом, заплывшими глазками и трясущимися губами. Он пропищал:

– Господин! Не хочешь ли провести ночь с женщиной? Великолепная женщина, клянусь честью!

– Её честью или своей? – спросил Иоанн, оглядев урода, – можешь не отвечать. Ты лучше скажи мне, мальчики есть?

– Есть! – с восторгом причмокнул сводник, – такие ангелы!

Рассмеявшись, Калокир вырвал свой рукав из руки скопца и продолжил путь, потому что есть ему расхотелось.

Перед воротами и под их невысоким сводом была ужасная толчея. Люди, мулы, повозки – всё сбилось в кучу, всё лезло с грохотом напролом, и, сталкиваясь со встречным, не уступало. Со всех сторон раздавалась брань на множестве языков. Кое-как протиснувшись вдоль стены к другой стороне ворот, Иоанн потратил ещё несколько минут на то, чтобы обойти гавань Юстиниана с её широкой базарной площадью. Наконец, перед ним засияло море. Оно едва шевелилось, как просыпающееся животное. Отыскав безлюдный участок берега среди скал, Иоанн разделся, вдоволь поплавал, и, натянув одежду прямо на мокрое тело, отправился узнавать, где находится предместье святого Мамы. Погонщики указали ему дорогу.

Это предместье предоставлялось в аренду русским купцам, которые торговали в Константинополе, и их воинам. Оно было излюбленным местом сбора всяческих забулдыг. Там всегда царило веселье – особенно по ночам, когда русские купцы устраивали пиры. На эти застолья как раз и стягивался весь сброд ромейской столицы. К ночи в домах уже становилось тесно, и отроки – так славяне именовали ещё безусых дружинников, разводили костры на берегу моря. Тут было им хорошо напиваться вусмерть, пытаясь остановить качающиеся звёзды и проституток, также качающихся, но очень даже готовых остановиться и замереть в любом положении. Городские власти давно уже махнули рукой на все эти безобразия.