– И ты тоже будешь со мной на пиру, Рагдай.

Мудрый и осторожный Свенельд считал очень важным пробуждать в людях только добрые чувства, и никакие другие. Поэтому два стола длиной во всю залу блистали не золотой посудой, а очень скромной – серебряной, но зато её содержимое подошло бы для царской трапезы. За одним из этих столов сидели пока лишь три человека – сам воевода Свенельд, его побратим Сигурд и храбрый ярл Эрик, который приехал в Киев минувшей ночью. Он был одним из двух предводителей большой банды головорезов, которых норвежский конунг с лёгкой душой отправил в распоряжение Святослава. Рослый, сутулый, длиннобородый Сигурд пил мёд из ковша, ел мясо, и, усмехаясь, говорил Эрику:

– Ты только не обольщайся! Я тоже был легковерным и снисходительным простаком, когда начинал служить Святославу. Я полагал, что разбогатею на этой службе!

– А разве ты не богат? – удивился Эрик, не отрываясь от жареной кабаньей ноги. Он был невысок и довольно тонок, но ел и пил за троих.

– Я весьма небеден, – сказал Сигурд, – но только благодаря торговле. Не будь её, я был бы попросту нищим.

– Да как такое возможно? – засомневался приезжий викинг, – разве Святослав скуп? Я слышал о нём другое.

– Нет, он не скуп, – вмешался Свенельд, – Сигурд говорит о том, что наш Святослав затевает войны не ради денег, а для того, чтоб прославиться. Исходя из этого, он не ищет слабых врагов. Походы его опасны, очень опасны! Но не всегда достаточно прибыльны.

Эрик удивился ещё сильнее.

– По всей Европе ходят легенды о том, как сказочно стал богат Святослав, разгромив хазар! Неужто всё это ложь?

– Да не в этом дело, – быстро заговорил Сигурд, ставя ковш, – он бросил в жернова смерти, главным образом, викингов. Он погнал нас на бойню, словно быков! Не руссы, а мы, лишь мы перебили хребет кагану, смяв его конницу! А Сфенкал и князь довершили дело, они добили уже поверженного врага. Но слава досталась им. Не любит нас Святослав! Не любит.

– Болгары не так сильны, как были сильны хазары, – возразил Эрик. Свенельд насмешливо закрутил усы.

– Да, конечно. Но и не так богаты! К тому же, князь запрещает без его ведома брать добычу.

– Должно быть, он запрещает грабить лишь мирных жителей! Кто посмеет мне помешать, если я сорву расшитый золотом плащ с убитого мною в честном бою врага?

– Послушай-ка, Эрик, – вновь подал голос Сигурд, раздувая ноздри, – пока ты будешь срывать плащи, расшитые золотом, с бедных болгарских пахарей, под топорами которых вряд ли башка твоя уцелеет, князь и его дружина выгребут золото из сокровищниц городов! Оно тебе надо? Я предлагаю вот что. Надо склонить Святослава идти войною не на болгар – толку-то от них, а сразу прямым путём на Константинополь! Он набит золотом сверху донизу! Купола церквей – золотые! Эрик, там хватит всем!

– Так-то оно так, – согласился ярл, – но легко сказать – склонить Святослава! Как это сделать?

Свенельд и его приятель переглянулись.

– Ты можешь нам посодействовать в этом деле, – сказал последний, – ведь под твоей рукой – сорок тысяч великолепных бойцов!

– И ты предлагаешь…

– Я утверждаю только, что Святослав учтёт твоё мнение.

Взгляд Свенельда не позволял понять, согласен ли тот с Сигурдом. На самом деле согласия никакого не было – главный княжеский воевода отлично знал, что Святослав к Эрику уж точно прислушиваться не будет, но уступил Сигурду, который сказал: «А вдруг? Мы с тобой ничем не рискуем!» Эрик задумался, жуя хрящ. Тут в залу вошёл слуга.

– Идёт Святослав? – спросил у него Свенельд.

– Он уже пришёл.

Ярлы суетливо вскочили. Действительно, за дверями нарастал топот сотен людей, которые шли по лестницам к большой зале. Тут же она стала наполняться гостями. Сперва вошли Святослав с Роксаной, за ними – тысяцкие и сотники с молодыми бабами, после них – купцы и бояре с жёнами, три царевича из Хазарии, печенежские и болгарские блюдолизы знатного рода, угрские князья, гостившие в Киеве, скоморохи, девки для пения, плясовые девки и гусляры.

Роксана и Святослав уселись, как и всегда, во главе стола, бояре и воины – близко к ним, а все остальные – где доведётся. Три голоногие девки и скоморохи вдруг оказались среди хазарских царевичей. Те скосили на них глаза, однако протестовать не стали – может быть, потому, что девки были красивы, а может быть, потому, что князь был сердит. Когда все расселись и поутихли, князь поглядел на Эрика и сказал ему:

– Здравствуй, ярл.

– Приветствую тебя, конунг! – воскликнул Эрик, поднявшись.

– Долго скакал?

– Почти три недели! С пути сбивался. Один мой конь в болоте утоп, другой еле-еле доковылял до Киева. Велики владения твои, конунг!

– Ты пересёк только половину моих владений. Где твой отряд устроился на зимовку?

– В истоках Ловати.

– Там леса красивые и дремучие, – сказал князь завистливым тоном, – в них много дичи. А в реках рыбы полно.

Эрик заморгал.

– Но мы – не охотники, Святослав!

– Рыба, говорю, сама на берег выпрыгивает, потому что в реках ей тесно! Раньше весны не смейте являться в Киев. И чтобы духу твоего здесь не было завтра! Ты меня понял?