— Не нужно, — ответила я, пытаясь отнять свою руку. — Сам восстановиться, потом еще энергию деть некуда будет. Печать-то я сняла...

— Найдем куда деть, не волнуйся. А сейчас оно тебе надо? Когда внутри все тянет и болит, потому что магия где-то на самом донышке? Или тебе нравятся такие ощущения? — с усмешкой спросил Хэй.

— Пополняй, — вздохнула я — кто же боль любит?

— Спасибо, что позволила. Твою доброту я точно не забуду, — рассмеялся Хэй, а потом стал вливать свою энергию.

Когда запас совсем пуст, то даже тоненькая струйка магии весьма приятна. А у Хэя был настоящий поток магии — теплый, сильный, густой. Очень странное ощущение, которое невозможно описать словами. Это как донорство, но на более высоком и чистом уровне. Раньше я только слышала о том, как уютно, когда делятся энергией, а теперь попробовала и сама. Конечно, многое зависит от отдающего энергию. Чем лучше человек к вам относится, тем легче и тем приятнее процесс.

— Хорошо? — поинтересовался Хэй.

— А сам не догадываешься? — фыркнула я, наслаждаясь неведомым ранее ощущением.

— И будет еще приятнее, когда мы восстановим твое зрение, — сказал Хэй, не прекращая передавать мне магию.

— Я же говорила, что мое зрение пока не вернуть.

— Я помню, о чем ты говорила. Но есть у меня на примете человек, который может восстановить твое зрение, потерянное даже на условиях контракта, — сказал Хэй. — И он как раз в Эмеретте, поэтому...

— Хэй, — перебила я мужчину. — Проблема не в невозможности восстановить зрение. Мне нельзя его сейчас восстанавливать.

— Почему? — спросил Хэй. — Почему тебе нельзя возвращаться зрение? Имей ввиду, если ты скажешь какую-нибудь глупость, вроде того, что сама виновата или еще чего-то подобного, я тебя стукну.

Я не видела, но буквально всеми фибрами души чувствовала, что он нахмурился, да и его рука на секунду чуть крепче, чем следует, сжала мою ладонь. Хэй наверняка в недоумении. Что ж, он только-только получил новую информацию, неудивительно, что он не успел правильно её интерпретировать.

— Ты бьешь женщин? — деланно удивилась я, прекрасно понимая, что кое-кто тут порядком привирает.

— Обычно нет, но для тебя сделаю исключение, — ответил Хэй.- Потому что...

— Нет, Хэй, я не настолько глупая, чтобы психологически накрутить себя до такой степени. Да и со зрением мне будет сражаться намного проще, чем без него. Я не дурочка, которая из-за переживаний лишит себя значимого преимущества в бою. А то, что бой будет, я почти не сомневаюсь. Не сейчас, так позже. Выжить из этого мира главу и его приспешников будет нелегко. А по поводу зрения у меня более чем объективные причины.

— И какие же?

— Подумай хорошенько, — улыбнулась я. — О том, что я сказала. О судьбах, о руслах, о способах их изменения. И тогда поймешь, что если вдруг ты исцелишь мое зрение, то...

— Мой человек! — в спальню совершенно бесцеремонно ворвался Рейн, заставив меня резко замолчать.

Уж кому-кому, а ему об этом точно не следовало этого знать, поэтому я судорожно анализировала, не ляпнула ли я что-то, что мог услышать дракончик.

— Что ты хотел? — спросила я у Рейна.

— Забыл! Я забыл!

Обиженный тон? Что случилось?

— Забыл, что хотел? — уточнил Хэй. — Это как?

— Это не как, это почему! — фыркнул Рейн. — Потому что наглость людская не знает границ! Ты! Почему ты забрал руку моего человека, а?! Она моя!

— Верно, твоя, — не стал отрицать Хэй. — Только вот это твой человек забрала мою руку, а не я ее.

Кажется, такой уже разговор был? Я тихонечко хихикнула, понимая, что такие перепалки становятся милой традицией. И впервые за все время с момента, когда я узнала о войне, почувствовала себя спокойно. Я поняла, что дома. 

— Рейн, иди сюда, — попросила я, протягивая вперед свободную левую руку.

Дракончик тут же оказался рядом и аккуратно потерся о нее головой, после чего заполз на колени, позволяя

— Ну, и ладно. Я вспомнил, что хотел сказать. У меня к тебе будет очень-очень серьезный разговор, мой главный человек. Но именно к тебе!

— Тогда я вас оставлю, — тепло сказал Хэй.

— Хэй, по поводу того, о чем мы говорили?.. Ты понял... — начала я, не зная, как выразиться, чтобы Рейн ни о чем не догадался.