Я не удержался от легкого смешка. Вот поэтому я когда-то и стал Богом Монстров. Все мои сверстники грезили о славе тех, кому покровительствуют, не суть важно — лекари, ученые, путешественники или воины, а я просто хотел наслаждаться такой забавной логикой и непосредственностью. Хотя, конечно, были и другие причины... Интересно, Лиссандра уже спросила, божеством чего именно я являлся когда-то? Ну, даже если не спросит напрямую, то догадается.

— Не обидит, не расстраивайся, — сказал я Рейну, добавив: — По крайней мере, место, куда можно будет приделать хвост, точно останется.

— Тогда ладно, — согласился ребенок, после чего спросил: — А что за небольшой подарок ты решил сделать моему главному человек?

— Рассказ о моем прошлом, — я даже не пытался соврать — драконы это прекрасно чувствуют.

Да, подарок. Самый необычный и самый роскошный из всех, которые я когда-либо кому-либо дарил. В какой-то момент стало невыносимо смотреть, как она мучается из-за своего прошлого. Это страшно, когда человек, который не замечал боли от ограничивающей магию печати, так боялся того, что было в прошлом. С другой стороны, не просто же так она легко выдерживала это мерзкое ощущение? Возможно, зная о моем прошлом, Лиссандра решится рассказать о своем. Такие болезненные и гноящиеся раны нужно вскрывать. Я когда-то смог. Потому что рядом были Король Леса, Рефорн, Нинья и другие близкие существа. Вот только навряд у Лиссы был кто-то, кто её выслушал.

— Какой странный подарок, — заметил Рейн. — Вроде бы такой бесполезный, но такой интересный, что мне хочется его прямо сейчас. А мне ты не хочешь подарить его?

— Я его подарил Лиссандре, как я могу подарить тебе? То, что отдано, то отдано, — я сделал большие и честные глаза, надеясь, что на дракончике это сработает.

Не сработало.

— Человек Хэй... У меня три варианта. Ты глупый. Ты считаешь меня глупым. У тебя проблемы с памятью. Последнее — самое прискорбное, потому что старым ты не выглядишь, а склероз в таком возрасте, — Рейн бросил в мою сторону истинно сочувствующий взгляд, — это еще хуже, чем уронить булочку в воду. Тогда можно поплакать — и Лисса купит еще одну, пусть и позже. А если память уронил, то попца. Свою не вставишь.

— Ты прав, — согласился я, подмигнув дракону. — Что ж. Если догадаешься, какой вариант ближе всего к правде, то, так уж и быть, я отвечу на два или три твоих вопроса.

— Второй, — мрачно сказал Рейн.

— А почему не первый? — фыркнул я.

Заклинание поиска Ниньи стало более стабильным, потому я влил больше силы и чуть ускорился, зорко следя за драконом — не хватало, чтобы тот свалился от усталости. Мелкий еще, да и Лисса мне больше никогда не доверит заботу о детях. Но Рейн словно и не заметил, что мы стали быстрее, невозмутимо ответил на вопрос:

— Потому что нет таких существ, которые бы считали себя глупыми. Даже если они глупые, то разве признаются в этом?

— Тогда почему не третий вариант? — продолжал допытываться я.

— Потому что Арч жаловался, что ты ему его ядовитые когти до сих пор припоминаешь. А мне перед каждым заклинанием напоминаешь разрушенную стену, которую тебе пришлось восстанавливать за час до прихода моего главного человека. Так что память у тебя очень хорошая, — буркнул дракончик. — Но подумать только! Ты считаешь меня глупым. Все-таки правильно Арч сказал, что люди в своем глазу труп тигра не видят, а в чужом шерстинку заметят! Но я великодушен, поэтому я позволю тебе и дальше жить в твоем сладком убеждении. Особенно, если ты ответишь на мои вопросы.

Я засмеялся: дракон такой дракон! Великодушный властный ребенок. Я протянул руку и погладил между рожек. Он не отпрянул, как когда-то раньше, от чего мне стало намного теплее на душе: доверие дракона стоит дорогого.

— Я не могу сказать, что считаю тебя глупым, — серьезно сказал я, ни капли не лукавя.

— Да, я это понимаю, — кивнул Рейн. — Разница в жизненном опыте. У тебя много, у меня — мало. Если меня пытаются обмануть, то это не значит, что я глупый. Это значит, что из-за возраста и внешнего вида меня недооценивают.

Школа воспитания Лиссандры, определенно, лучшая. Такую мудрость не все взрослые драконы получают.

— Хорошо. Задавай свой вопрос, — сказал я.

— Почему ты спустился со своих небес? Разве там не живут такие же, как ты?

— Живут, конечно, но разве это много значит? И у меня были причины. Первая — на небесах скучно. Вторая — моим подопечным нужна была помощь, которую с небес не оказать, поэтому я отправился на землю, чтобы помочь им.

— А третья? — спросил Рейн.

— А с чего ты взял, что должна быть третья причина?

— Всегда, когда так перечисляют, должна быть третья причина. Лисса говорит, что это такой закон жанра. А если закон, значит, должен соблюдаться. Поэтому я хочу узнать третью причину, — требовательно заявил Рейн, снова пытаясь обвить своим хвостом мою шею.

— Это же не книга, а жизнь. Тут не всегда работают законы жанра, — рассмеялся я, отмахиваясь от хвоста.

— Не всегда — не значит никогда. Или я не прав? Нет третьей причины?

Когда задают такие прямые вопросы, то очень легко соврать. Но невозможно обмануть. По крайней мере, дракона. Рейн изначально из-за условий жизни хорошо отточил свою драконью интуицию. И как еще драконом-пророком не стал в таких-то условиях?