Удачная подмена

Аннотация

Можно поменять имя, но удастся ли поменять при этом характер, близких и судьбу?

Глава первая Автовокзал. Пока доехали, автобус почти опустел, останавливаясь у гипермаркета на въезде в город, потом у воинского мемориала и у центрального рынка. Может быть, ей стоило выйти раньше, но расспрашивать водителя и попутчиков было бы неосмотрительно. Если вдруг её будут разыскивать, а у кого-то из них в памяти отложится адрес? Нет уж, лучше проехаться на городском транспорте. Лина покрутила головой и двинулась к ближайшей автобусной остановке. Не доходя до неё, на стене дома увидела надпись: «Московский проспект». Его-то ей и надо, только вот номер на доме 136, а ей нужен 28. Чтобы не спрашивать, прошлась до следующего дома. Ага, значит, к началу улицы посадка с этой стороны. Сунулась в первую же подошедшую маршрутку, у водителя спрашивать не стала, решив, что выйдет, если автобус повернёт с проспекта. На её счастье он шёл пока по прямой. Она подумала, что жильё ей крёстный предложил не очень удачное. По широкому проспекту в несколько рядов непрерывным потоком двигались машины, так что в квартире наверняка слышен шум, да и окна не откроешь из-за пыли и выхлопных газов. Но, может, повезёт, и окна выходят во двор? На пути следования возникает большущая круглая клумба с непонятной бетонной композицией посередине. Маршрутка делает вокруг неё оборот и сворачивает. «Дом печати!», – хрипит водитель. Она протискивается к выходу и ступает на тротуар. Дом печати – это, надо полагать, здание напротив остановки через дорогу. Оно угловое, одной стороной тупого угла тянется вдоль Московского проспекта, другой – по сравнительно узкой улице, на которой высадилась Лина. А на той стороне, где она стоит, на остром углу обширное пустое пространство, наверное, летом здесь травяной газон, перечёркнутый плиточными дорожками, по которым сейчас гоняет тракторишко, цилиндрической щёткой сметая снег. Одна из тропинок, уже прочищенная, тянется к двум довольно далеко отступившим от дороги шестнадцатиэтажным башням, за которыми начинается группа древних пятиэтажек. Надо возвращаться на проспект. Она спрашивает у идущей от домов пожилой женщины, далеко ли дом 28, а в ответ та тычет пальцем в ближайшую башню. Это ей повезло! И вышла вовремя, и дом далеко от дороги с интенсивным движением, зато остановка почти рядом. Двинувшись к дому, она осознаёт, что опять ведёт себя как Лина. Почему не спросила у водителя, туда ли она едет? Как говорила мама, «тебе легче украсть, чем попросить». Судя по номеру квартиры, подняться надо всего лишь на второй этаж. Лина вынимает ключи и открывает оба замка. Нижний ключ проворачивается с трудом. Ага, надо будет личинку сменить. Квартира обычная: большая кухня-столовая и спальня чуть поменьше, вроде бы убрано, пыли нет, хотя, как говорил крёстный, хозяин здесь давно не появлялся. Значит, ключи оставлены кому-то, кто поддерживает порядок, и кто наверняка сдаёт её посуточно или даже по часам, получая дополнительный доход. Лина презрительно морщит свой аккуратный носик. Спёртый воздух, мерзкая смесь застарелого табака, пота и дешёвых духов. Точно дом свиданий! Она набирает крёстного. – Линочка, деточка, я же сразу сказал, что этот жук квартирку для интима придерживал. Но в последнее время ему не до утех было. На год она твоя, только коммуналку плати. Уборщицу он рассчитал, но замочки, конечно, лучше поменять. Ясно, что баба доход извлекала, чай, не семейный дом. Что имеется из посуды и белья, пользуйся. Если брезгуешь, прокипяти. Всё, пока, не звони мне больше без крайней нужды. Привыкай к самостоятельности. Сама же решила… Да уж, интим тут был самый дешёвый. Ну, поселил бы тут красотку и пользовался бы. Не дороже бы вышло, чем каждый раз сюда новую шалаву тащить, снова поморщилась она. Видно, клиент крёстного предпочитал брать не умением, а числом, вспомнились слова её почти тёзки. Она оторвала кусок бумажного полотенца и, обернув им руку, начала выдвигать ящики кухонных шкафов. Вот и отвёртка нашлась! Выкрутила цилиндр нижнего замка и отправилась по магазинам. Через два часа вернулась с сумками продуктов и моющих средств, оглядела своё новое жилище и сказала: – Ну, что ж, начнём с холодильника… Несмотря на то, что завершила она свои труды далеко за полночь, проснулась Лина рано. Отдёрнула шторы, повешенные накануне влажными, прямо из стиральной машины, и огляделась. А не так уж плохо! Постелила Лина новый комплект постельного белья на кухонном диване, потому что до уборки комнаты руки не дошли, а на кровать просто смотреть без содрогания не могла. Сгоряча хотела новую купить, но потом взял верх трезвый расчёт: достаточно будет сменить пружинный матрац, а кровать помыть дезинфицирующим раствором. Закрывая входную дверь, обмерила верхний замок, решив сменить и его. Нарисовалась и доверенное лицо владельца: наглая тётка из соседней квартиры, пытавшаяся прорваться мимо Лины, утверждая, что там её вещи. Не то, чтобы Лине было что-то жаль чего-то из хозяйского барахла, но памятуя, что ей нужно меняться, и чисто из вредности преградила ей путь: – Здесь я живу! Все вопросы к участковому, гнездо порока прекращает своё существование! – О, одним шалманом меньше! Приятно слышать, – радостно сказал кругленький мужичок в годах, шустро спускающийся по лестнице вслед за высокой худой женщиной. – Я хоть через этаж живу, но страсти в клочья и до меня долетают! – Не говори, Дима, вопли мартовских кошек – то ещё испытание для поношенного пожилого организма, – подхватила его попутчица, смеясь. – Это вы о чём? – подбоченилась соседка. – Дышала ночь восторгом сладострастья, – ёрнически пропел мужик, вручая Лине визитку. – Если вопросы по правовой части возникнут, звони по-соседски, Алина, – и, развернувшись к соседке. – Серафима, участковый меня ещё с утра обрадовал, что квартира сдана на год официально и даже с временной регистрацией. Так что бизнес твой прикрылся. Охолонись. Однако! Следователем сосед оказался, судя по визитке. Что же он сам шалман не прикрыл? Холодок по спине пробежал: и участковый её запомнил, когда она в ЖЭУ по поводу регистрации заходила, и соседу почему-то сразу доложил, даже имя назвал. А может, не на неё лично интерес направлен, а этого деятеля положено о соседях уведомлять? И владелец квартиры пока под следствием… так, соберись, Лина, крёстный велел прекратить быть тряпкой! Лина подхватила пакет с мусором, вскинула голову и пошла к выходу. Но по дороге дважды споткнулась. Ох, нелегко изменить свой характер! Глава вторая На следующий день она решила, что полностью обжилась, и теперь пора подумать о работе. Немножко денежек крёстный ей дал на карте, Лина баланс проверила, ещё наличку, что после операции осталась, туда же положила, теперь на несколько месяцев хватит. При жёсткой экономии хватило бы и на год, если бы не было необходимости приобрести гардероб, она ведь приехала налегке. А на работу в одном платье не проходишь. Но работа нужна не только из-за денег, надо общаться и в битве с коллегами закаляться. С её нынешним дипломом – только в школу, но эта стезя не по ней. Значит, что-нибудь простенькое: регистратура, на телефоне сидеть, считать… только не на кассе! Ну вот, она опять себя сама обесценивает, как бы крёстный это назвал. Эти два дня в Энске Лина топталась только на сравнительно небольшой торговой площади за пятиэтажными домами, где было с десяток небольших магазинов, четырёхэтажный торговый дом «Парковый» и аквацентр. Оттуда один раз доехала до Октябрьского района, там тоже крутилась, в основном, по торговым точкам. Поэтому в поисках работы решила пройтись по своему Московскому району, но выйти к остановке, откуда она впервые начала свой путь в гнездо порока. Сначала стоит пройтись по Московскому проспекту, там наверняка много офисов. Перейдя по зебре к дому печати, невольно затормозила, залюбовавшись зданием. А ничего такое… старое, явно ещё от Советского Союза, но смотрится неплохо. Чем-то напоминает круизный теплоход с этой стороны. Видно только одно крыло, тянущееся вдоль этой улицы. Советская, вот табличка. Трёхэтажное здание, на углу нашлёпка короткого четвёртого этажа, над ним ещё башенка с мощной металлической конструкцией. Антенна, наверное. Вот эта надстройка и вызывает ассоциацию с кораблём. Да, и вход оригинальный: на углу большая полукруглая площадка, к которой ведут широкие ступени с двух сторон, а ажурные литые перила этих ступеней переходят в такое же ажурное ограждение, идущее по краю этой полукруглой площадки. Внизу под этим ограждением на стене от лестницы до лестницы тянется надпись: «Дом печати приглашает». Под ним три доски: афиша об авторском вечере какого-то перца, объявление издательства «Вышли в свет» и капитальная доска со сменяющимися наклейками «В издательство требуются». А вот это уже интересно! Сразу в глаза бросается «секретарь-машинистка». Теперь чаще пишут «помощница руководителя», но сути это не меняет. И для Лины работа привычная. Если руководитель старенький или женщина, то возьмут, зарплата там явно не заоблачная. Ну, а если молодой… так, Лина, опять себя обесцениваешь, соберись. Шустро взбирается по ступенькам, решительно входит в центральную дверь и обращается к охраннику: – Где тут у вас отдел кадров? Пожилой охранник отвечает обстоятельно: – Так нет у нас отдела кадров. Отдел кадров у нас в управлении печати. Это на площади Ленина, знаете? Лина дёргается, собираясь пискнуть «Спасибо, извините», но потом вспоминает, что обещала измениться, и говорит: – Мне в «Губернскую газету». – Второй этаж, правое крыло, – рукой указывает он направление. – Паспорт имеется? Насаживает на нос очки, записывает её в какую-то амбарную книгу и возвращает паспорт. Лина быстро поднялась по лестнице и пошла по коридору, разглядывая таблички на дверях. Так, приёмная. Узкая комната, окно во всю стену, под ним два рабочих стола, на которых в беспорядке навалены бумаги. Справа и слева от входа двери. На одной табличка «Заместитель главного редактора», на другой таблички не видно, потому что дверь распахнута, но понятно, что это кабинет главного редактора. Лина решительно шагнула к распахнутой двери, поздоровалась и спросила о вакансии. Главред был не то, чтобы из тех, кого её личность могла устроить, а так, серединка на половинку. Не старый, но и не молодой, лет этак между сорока и пятьюдесятью. Большого роста, поджарый, с резкими чертами лица. Уверенный, сразу видно, что начальник. Бабушка охарактеризовала бы такого «Видный мужчина». А её «Минус нге» сказала бы «Не из нашей ценовой линейки мужик». Он посмотрел без особого интереса её документы, спросил, представляет ли она себе, чем ей предстоит заниматься. Лина выложила заготовленное: – В студенческие годы приходилось подменять подругу в мелкой адвокатской конторе, пол дня она, пол дня я. Там было так: график по часам расписывать, чтобы босс встреч не пропустил, по возможности спихивать посетителей и звонящих на других сотрудников, но не ошибиться в ранге клиента, чтобы важного не отфутболить. Ну, корреспонденцию туда-сюда отправлять-принимать, тексты набирать, чай-кофе подавать. – Ну… в общем, да, – как-то рассеянно согласился он. Похоже, не произвела Лина на него нужного впечатления, раздумывал, как отказать; тут телефон звякнул, он ответил. – Да… да… но я взял уже! Что я буду врать тебе? Фамилия? Редкая такая фамилия, Иванова. Приди да посмотри, она ещё у меня. Сунул лист и ручку, продиктовал текст заявления, включая компьютер, вылез из-за стола и сказал: – Быстренько садитесь и набирайте под диктовку! «Строительный бизнес переживает не лучшие времена…» Они заканчивали второй абзац, когда в кабинет вошли две женщины: одна фигуристая такая, но лет ей за сорок, вторая примерно в Линином возрасте. Старшая толкнула младшую к столу, который был установлен перпендикулярно столу главреда, а сама подошла и нагло схватила Линины документы: – Фу, начфак! – А твоя, Ир, креатура, наверное, филолог? – Само собой! – Так что ж ты её литсотрудником не возьмёшь? Не стыдно ей пятнашку в месяц предлагать? Нет, если она печатает быстрее… Девушка затрясла головой: – Нет… я двумя пальцами…. – А грамотность? – эта самая Ира, которая запросто указывала начальнику, кого ему секретаршей брать, обошла стол, встала рядом с Линой и уставилась в монитор. – Да, нормально… Ничего себе, нормально! Да Лина была самой грамотной на курсе! Ладно, лучше промолчать, расстановка сил ей пока неизвестна. – Продолжим, Алина, – сказал главред. – Ира, тебе ещё что-то? – Нет, Иван Ильич, спасибо за приют, за ласку, – подталкивая свою ставленницу, обиженно ответила она. – Что, большая начальница? – простецки спросила Лина своего нового начальника, которого звали, как написано в её заявлении о приёме на работу, Санталов И.И. – Ирка Медникова, главный редактор «Молодёжной газеты». – Так вы на одном уровне по должности, а газета ваша даже уровнем выше… – Наша, Алина, наша с вами газета. – Я привыкла, что меня зовут Лина, – сказала она. – И можете не «ты» обращаться, возраст позволяет. Так что не так с этой главной редакторшей Ирой, если это не секрет? – Боюсь я её, Лина, – комически содрогнулся Иван Ильич. – Не призываю тебя тоже бояться, но будь с ней настороже. Акула она. Съест. Глава третья В этот же день Лина познакомилась почти со всеми работниками редакции кроме зама, который по какой-то причине отсутствовал. Коллектив был не таким уж большим. Первой в приёмную заглянула арт-директор Лера, так она представилась. Миниатюрная, улыбчивая, на первый взгляд, совсем девочка. А на второй – да она главреду ровесница или около того! И зовёт его запросто по имени. Ну, хоть не Ванькой, а Иваном. Они громко спорили: какие-то рисунки, что-то надо в подвал перенести… Лина не особо вслушивалась, разбирая бумаги на столе. Потом спор затих, Лера вышла от главреда и скомандовала: – Иван, выбери тут, что для тебя важное, а остальное Лина сгребёт в мусорные мешки. Надо же человеку рабочее место освободить! Развели, понимаешь, срач. А после обеда я ей всё покажу. Ты извини, Лина, сейчас запара. Если вопросы срочные возникнут, мой кабинет напротив. Иван Ильич послушно вышел и занялся сортировкой бумаг со стола. Мельком проглядывал, кое-что откладывал, а остальное летело в корзину. Какой-то не такой он начальник. Коллегу боится, подчинённая, хоть и называется каким-то там директором, но явно невелика шишка, а им командует. Может, любовница? Да нет, не так они общались, нет между ними притяжения, Лина такие связи всегда интуитивно ощущала. Позже она убедилась, что начальник он строгий и даже злой. На сисадмина рявкнул, когда выяснилось, что кто-то подменил монитор на её рабочем столе; вызвал бухгалтера, чтобы проверить по списку последней инвентаризации, что ещё отсюда утащили; шофёр Владимир Петрович, он же завхоз, от одного его взгляда дёрнулся и взамен унесённого из приёмной кем-то электрокамина приволок и повесил на стену конвекторный обогреватель; один из относительно молодых корреспондентов, когда пришёл с претензией по поводу сокращения своего очерка, вылетел из его кабинета через минуту под рык: «Я не настолько терпелив, чтобы объяснять очевидные вещи!» Лина решила, что он даёт слабину с дамами, но позже услышала, как он, пролетая по коридору, буркнул в ответ на что-то невнятное лепечущий женский голос: «Не устраивает – пишите заявление!» К вечеру Лера провела её по зданию с экскурсией. Небольшую надстройку четвёртого этажа с башенкой и антенной над ней занимала, оказывается, телестудия. Весь третий этаж сдавался в аренду разным мелким конторкам и предпринимателям: адвокат, риелтор, мебель на заказ, благотворительный фонд, гадалка, секта какая-то, даже частный детектив. А второй этаж занимал владелец здания – издательство. В правом крыле располагались руководство издательства и «Губернская газета», в левом, что тянулось по Московскому проспекту, гнездились кабинеты «Молодёжной газеты», «Городской газеты» и ещё трёх еженедельников, отпочковавшихся в своё время от «Губернской». Первый этаж под ними занимало кафе «Лилия». Перпендикулярно этому крылу вглубь квартала тянулась одноэтажная пристройка до дома торговли «Парковый». В ней буфет и банкетный зал кафе, который иногда снимали журналисты для своих корпоративов. Кстати, в народе кафе называют «Катамараном», потому что эта стекляшка объединяет два здания. А в правом крыле на первом этаже кабинеты типографии. А от конца этого крыла, что по Советской, параллельно Московскому ещё одна одноэтажная пристройка. Там самые шумные цеха типографии. Все эти здания и пристройки образуют внутренний двор, в который то и дело заезжали машины с грузами для кафе, торгового дома и типографии. Так что самые комфортные кабинеты – те, что выходят на Советскую, в них тише всего, меньше уличной пыли при проветривании. А самое главное – на фасадной стороне хорошо работает отопление. Именно потому эту сторону занимают кабинеты издательства, а помещения «Губернской газеты» смотрят окнами во двор и плохо отапливаются. Повезло только двум сотрудницам газеты, которым единственным достался кабинет с видом на Советскую. Напротив Лининой приёмной дверь в кабинет арт-директора Леры и менеджера по рекламе Лены. Какое-то неприятное в целом впечатление сложилось от знакомства с сослуживцами. Кто-то выдавил из себя любезную улыбку, кто-то и вообще состроил гримасу. Особенно гадостный осадок остался от визита в самый первый от входа в крыло кабинет, где сидели трое мужчин, два молодых, в районе тридцати, третий на десяток лет постарше. Благо что кроме их с Лерой вошла в кабинет ещё корректор Оля, принесшая какие-то бумажки. Корреспондент Игорь, молодой, но уже слегка оплывший светловолосый мужчина, сразу вызвал в душе неясную тревогу, как будто напоминая кого-то из прошлого. И подтвердил её опасения, приветствовав: «Добро пожаловать в пропагандистское болото!» и вывалив кучу скабрезностей. Руки пытался распустить, но тут Лера заставила его отступить, махнув сумкой. Ладно один хамил, но сокамерники его при этом гыгыкали. Этот ещё вслед процитировал: – Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так что время терять? Женщины отступили к дверям, но Лина вдруг опомнилась: это что же, снова уступаю? Вернулась, перегнулась через стол, заглянула под него и сказала: – Кто-то из вас врёт, или ты, или твой ма-а-аленький дружок. Или я недостаточно привлекательна, или ты чертовски привлекаться не способен. Сразу отреагировала Ольга, тоже заглянула под стол и захохотала: – Правда твоя, тут стандартные ответы на анкету: нет, нет, не состоял, не привлекался! – Зря ты с ним так, – покачала головой Лера, когда они оказались в коридоре. – Редкая погань, сынок заместителя мэра. Я зову его мэрский сын. Непременно отомстит. – Что ж теперь, всем сынкам позволять хамить? – Ладно, отобьёмся. Началась притирка к новому месту. Вполне естественные вопросы тех коллег, которые желали с ней общаться, нельзя было оставлять без ответа, поэтому она сразу ответила, что ехала с севера в соседнюю область в гости, попала в аварию, потом из травматологии загремела в ковидный госпиталь, на родину решила не возвращаться, потому что родни у неё не осталось, вот и приехала в Новогорск, поскольку соседка по больничной палате предложила ей съёмную квартиру. Почему не осталось родни? Бабушка её растила, родителей нет давно. Теперь и она умерла. На родне неоднократно прокалывалась. Могла в разговоре сказать: "Мой дедушка по такому поводу говорил…" А на возражение: "Ты же говорила, что никого кроме бабушки из родни не знала!", приходилось выкручиваться: "Он двоюродный брат бабушки, родня не близкая, да и умер давно!" Почему-то больше всех на такие проколы обращал внимание Игорь. И в этом случае он поглядел недоверчиво и спросил: "А как звали твоего дедушку?" Почему-то у неё вырвалось "Мардарий". Почему-почему, да потому что настоящее имя называть не хотелось, а звали её родного дедушку Алексей, а ещё был у Лины однокашник Лёшка, который хохмил: "Будут у меня два сына, назову их Харлампий и Мардарий, сокращённо Харя и Морда". Игорь как будто её мысли подслушал и протянул: "Это как же его сокращённо звали?" Ну, Лина ответила, что бабушка звала брата Марик. Так он не успокоился, стал дальше расспрашивать, кем был. Пенсионером он был, вот! А до этого… пчеловодом! Ну это прокол, на севере, наверное, и пчёл-то нет. Да откуда ей знать про пчёл, её родной дедушка был правоведом, доктором наук. Телефонные звонки на общий телефон были не столь частыми, но какими-то бестолковыми. Чаще доставали пожилые граждане. Через пару дней Лина стихийно включилась в разруливание ситуации с жалобой по телефону. Жалобщица была очень интеллигентной, но с такой болью говорила о допущенном ляпе, что Лина прониклась к ней сочувствием. Теоретик из музыкальной школы по просьбе всё ещё отсутствующего зама главреда неделю назад передала ему информацию о работе детской филармонии при школе по телефону. Мероприятие было посвящено русским композиторам восемнадцатого века, и Сергей Сергеевич одну из фамилий записал как услышал: Портнянский. Так и напечатали. Лина не знала, кто должен был проверить это: корректор ли, ответственный секретарь, но понимала, что вина на газете. Переадресовывать на начальство звонок она не стала, боясь, что это будет воспринято как стукачество. Успокаивать эту очень интеллигентную, судя по речи, даму пришлось минут двадцать. Через некоторое время подошёл Мотылёв, ответственный секретарь, сильно пьющий дядечка предпенсионного возраста, уселся у дверей, закинув ногу на ногу. Вышел Илья Ильич, сел с ним рядом. – Ну, я не представляю себе, как мы можем исправить эту ошибку, – простонала Лина. – Поправка? Извинение перед покойным Бортнянским? Кроме ваших коллег, да и то не всех, этой ошибки никто не заметил. А давайте лучше опубликуем программу вашей детской филармонии на год, где все фамилии будут без ошибок? Я в музыкальной школе училась, даже знаю, что Фомина Евстигнеем звали. Обещаю лично проверить все персоналии. Это будет и реклама, и приглашение организованных групп из школ области на ваши концерты! – Бесплатное объявление, – громко сказал Иван Ильич. – Мы предлагаем вам бесплатное объявление. – Да, – выдохнула музыкантша. – Я узнавала, это дорого. А вы точно опубликуете бесплатно? – Скиньте на почту, организуем в ближайшее время. Когда Лина положила трубку, Мотылёв подошёл, взял её руку и поцеловал: – Деточка, я такого вежливого разговора в этих стенах не слышал вообще никогда! А почему вы так терпеливо с ней общались? – Преподаватели музыкальной школы вообще люди культурные, но обездоленные как все бюджетники. Ну, духовики и баянисты, а из струнников гитаристы – эти побойчее, они подработать могут. А где может подработать преподаватель музыкальной литературы? И на такого человека мне ли терпения не набраться? – Как тебе, Вань? – Мы сработаемся, – хлопнул по коленям главред. – Это тебе не дочки-сыночки, которыми учредитель нам всю редакцию загадил. Что, недаром я вас вызвал? Оказывается, он с самого начала подслушивал, да ещё Мотылёва пригласил! В этот же день познакомилась она с женой босса Мариной. Та зашла, не представившись, когда Лина, шевеля губами, проверяла набранный текст, а Иван Ильич бушевал в своём кабинете, ругаясь на кого-то по телефону. – Страшный у вас шеф? – сочувственно спросила Марина. – Да нормальный он дядька, – не отрываясь от текста, махнула Лина рукой. Марина захохотала: – Тебе сколько годочков-то? – Д… двадцать два, – с запинкой ответила она. – Ну, правильно, тебе он дядька, в отцы годится. Но, извини, выглядишь ты старше. Ещё бы, ей ведь на самом деле уже двадцать шесть. Но этой гостье можно было и не хамить! А она распахнула редакторскую дверь и, пока Лина испуганно выбиралась из-за стола, выкрикнула: – Вань, хватит лютовать! Через пять минут они уже обнявшись направлялись на выход. Иван Ильич, поправляя шарф перед зеркалом, на ходу представил их друг другу. И Лина простила Марине бестактность насчёт возраста за эту их лёгкость в супружеском общении, о которой мечтала сама. А вот зам, появившийся через неделю то ли из отпуска, то ли с больничного ей не понравился. Она понимала, что будет здесь «слугой двух господ», но всё-таки предполагала, что главным будет Иван Ильич. Но Сергей Сергеевич всячески отстаивал свою «главность», требуя отложить главредовские статьи и срочно печатать его деловые бумаги: приказы, инструкции, ответы на запросы вышестоящих инстанций и так далее. Даже странно, что оба начальника, не старые ещё мужики, очень не дружили с клавиатурой. Иван Ильич предпочитал писать от руки или диктовать Лине, а потом требовал распечатать и правил ручкой. А Сергей Сергеевич вообще ничего сам не печатал, хотя компьютер у него на столе стоял, причём наикрутейший. Симпатия Лины была на стороне главного, хотя она понимала, что формально прав всё-таки зам, секретарша она, а не машинистка. Но большие тексты были ей интересны самой, несмотря на то, что с литературным творчеством она завязала с тех пор, когда Толик влез в её ноутбук и прочитал вслух, гогоча и комментируя её незавершённую повесть «Лена формирует характер». А расстановку административных сил Лине разъяснила Лера: Иван Ильич до того, как возглавил газету, работал ответственным секретарём. Они тогда с Мариной только поженились, и тесть где-то в областной администрации служил. Когда старый главред собирался на пенсию, Сергея Сергеевича из какой-то другой сферы сунули к нему замом, чтобы он здесь малость пообвык, а потом сменил старика на посту. Но потом что-то у него не срослось: не то старик в верхах о нём плохо отозвался, не то покровители оказались недостаточно сильны, но место вдруг предложили Санталову. А зам журналистом так и не стал, кроме коротких «информашек» ни разу ничего не наваял. Теперь уже, спустя почти десяток лет, ему это место не светит, потому что возраст приближается к пенсии. Зато на эту должность нацелилась Медникова. Она атакует Ивана Ильича с двух сторон: и в койку к нему рвётся, и кресло его занять. Отчества её никто не знает, потому что Ира позиционирует себя как европейку, хотя для русского человека на пятом десятке обращение по имени звучит несолидно. Глава четвёртая Хотя Лина приступила к работе в середине февраля, в редакции уже только и разговоров было, что о женском празднике. Намечался корпоратив в последний рабочий день перед праздником, скидывались на застолье, договаривались о концертной программе. Было решено готовить по номеру художественной самодеятельности от каждого отдела редакции. Лера и Лена позвали Лину к себе в компанию: – Не будешь же ты с двумя своими соседями объединяться? – Я, может, и не против, но начальники едва ли согласятся, а женщины от зависти мне волосёнки повыдёргивают, – засмеялась Лина. – Есть у меня задумки. В студенческие годы мы подобный номер показывали, переделать под редакционные реалии – дело одного дня. Но, наверное, ещё один человек нужен. – Ольгу пригласим, она тоже без компании. Перешёптываясь и хихикая, они две недели подбирали реквизит. В ожидании был весь коллектив. Праздновали в банкетном зале «Лилии». Меню было на уровне, да и таланты у редакционных работников были очень даже. Прекрасно пела романсы главбух издательства, а Иван Ильич аккомпанировал ей на гитаре. Ответсек Мотылёв, предпенсионного уже возраста мужик, мастерски читал Зощенко. Алиса, Милана и старший из соседей Игоря по кабинету подготовили на удивление красивый танцевальный номер «Танго втроём». Лина даже засмущалась, что их номер будет смотреться пошлой и примитивной самодеятельностью, и хотела предложить соседкам не выступать, но тут Сергей Сергеевич завопил: – Эй, а где мои болотные сапоги? – Айн момент, – подмигнула ему Лера. – Сейчас всё будет. У них всё заранее было разложено в пакеты с надписями, чтобы быстро переодеваться. Девчонки отнесли их в отгороженный старой шторкой угол, Лина вернулась и развалилась в кресле, положив ногу на ногу. Игорь отпустил пару сальных шуточек по поводу этих ног, но она не прислушивалась, волнуясь по поводу предстоящего выступления. Девчонки подали сигнал, что готовы, Лина взяла в руки микрофон и загнусавила: – Дом моделей «Энский шик» представляет коллекцию деловой одежды специально для журналистов. За время пандемии мы успели соскучиться по деловой униформе, поэтому теперь с удовольствием носим ее не только в будни, но и по особым случаям. Предлагаемые вам образы будут актуальны не только в рассмотренных нами ситуациях, но найдут применение на пляже, в офисе, на приёме и банкете. Итак, первая модель – базовая. Она создана под девизом, сформулированным в «Песне журналистов»: «Трое суток шагать, трое суток не спать»… Длины Лениных ног не хватило на то, чтобы полностью растянуть голенища болотных сапог, поэтому она шла, придерживая голенища на бёдрах. – Почему «трое суток шагать», зададим мы себе вопрос. Легче всего на него ответит наш водитель, экспедитор и просто гений в ремонте автотранспорта Владимир Петрович. А мы сосредоточимся на обуви, в которой вы будете шагать. Универсальный дизайн и прочность – главные причины, почему эта модель и дальше будет завоевывать все новых и новых поклонников. По сельскому бездорожью – извольте! Репортаж со стройки – без проблем! Даже перейти через вечную лужу на Октябрьской площади вам удастся без урона для гардероба. Обратите внимание, как решена проблема тары, ведь модная и эффектная сумка для женщины является как важным элементом безупречного образа, подтверждающего наличие превосходного вкуса и собственного стиля, так и немаловажным функциональным элементом в гардеробе прелестных дам. А здесь её функцию как одного из важнейших женских аксессуаров, берёт на себя наша универсальная обувь. Лена разжала левую руку, и из спустившегося голенища посыпались кошелёк, косметичка, штопор, пачка соли, удостоверение, щётка и ещё разные мелочи, которые ей удалось туда запихнуть. Потом она отпустила правое голенище, и на пол выпала одинокая, но яркая упаковка на 50 презервативов. – Ах, извините, это относится ко второй части девиза: «Трое суток не спать». Переждав ржанье публики, Лина продолжила: – Если уж речь зашла о средствах защиты, мы не можем не затронуть тему безопасности журналистов, что и раскроем в следующих моделях. Представляем комплект одежды и аксессуаров под названием «Зарплата 2021». Миниатюрная Лера вышла в пиджаке, который она выпросила у толстого сисадмина Андрея. На верёвочке она тащила за собой пластмассовый танк своего племянника. На плече у неё висело его же деревянное ружьё. – В новом сезоне чулочно-носочные изделия используются не как способ согреться в холода, а в качестве стильного аксессуара. Самый важный принцип – выбирать максимально яркие и контрастные модели, которые, на первый взгляд, выбиваются из образа. Если же вы предпочитаете классический гардероб, присмотрите себе лаконичные коричневые модели. Лера перекинула со спины на грудь пришпиленный к плечу бабушкин чулок, набитый бумагой и перетянутый резинкой. Из-под резинки торчали банкноты банка приколов. – Не правда ли, удачное использование контраста в образе? С одной стороны, кошелёк в стиле кантри, говорящий о хозяйке как о состоятельной, но простодушной девушке, с другой стороны арсенал, входящий в комплект, сигнализирует, что она может постоять за себя и за свою огромную зарплату. Ещё один защитный элемент: под модным уже многие годы пиджаком в стиле оверсайз скрывается новинка сезона – кевларовый жилет. Под бурные аплодисменты Леру сменила Оля в широкой топорщащейся юбке. – Тенденции проносятся перед нами с мимолетной скоростью, однако понятия «стиль» не существовало бы, если бы помимо горячих трендовых новинок не было вневременных вещей, которые актуальны не только спустя несколько сезонов, но и спустя несколько лет. Именно такие часто и составляют основу и тот самый пресловутый базовый гардероб, которым желают завладеть все. Юбка миди – модель на все времена. Этот образ мы назвали «Спугни козла». Изюминкой его является тот защитный элемент, что скрыт от глаз, но проявляет себя в полный голос, если интервьюируемый оказался козлом. Вот трепетная и нежная как аленький цветочек журналистка ждёт встречи с большим начальником, чтобы задать ему вопросы, волнующие наших читателей. А вот хамоватый начальник, который для налаживания контакта непринуждённо шлёпает наш цветочек по попе. Андрюша, изобрази начальника! Андрей встаёт и нерешительно идёт к Оле. Его опережает Игорь, со всех сил пытаясь двинуть по пышной юбке, чтобы пробить тряпичную защиту. Звучит металлическое: «Бом!». Если бы знали коллеги, столько металлических предметов девчонкам пришлось перебрать, пока они не добились такого почти колокольного звона от подвешенных друг на друге подноса и противня! – Новинка сезона, защита с сигнализацией! И не думайте, что девушка защищена только с тыла, прикрыты все стратегически важные места. Моделечка Олечка, покажи дополнительную защиту! Оля приподымает юбку, демонстрируя большую сковороду, висящую впереди, и уходит под смех и выкрики коллег. Снова выходит Лера, на этот раз она в мини-юбке и обтягивающей мощный бюст блузке с нескромным декольте. – А если интервьюируемый не козёл, а олигарх? Тогда перед девушкой стоит задача противоположная: не защищаться, а нападать! Итак, после долгого правления длины миди мы постепенно отходим от золотой середины в пользу смелых и красочных мини-юбок, длина которых теперь достигает экстремальной высоты. В новом сезоне – никаких предубеждений: будьте уверены, что такие модели подходят девушкам с любыми формами. Как говорится, скромность украшает девушку, но зачем девушке лишние украшения? Итак, модель «Охота на олигарха». Разве не позовёт он такую журналистку разделить с ним свои миллиардерские радости и печали? Ну, а не позовёт, так у неё есть стратегический запас, чтобы без потерь вернуться в родную редакцию! Лера запускает руку в декольте, достаёт оттуда кофточку, шапочку, медицинские бахилы и зонтик, встряхивает за плечи ставшую свободной в груди блузку, и под мужские крики: «Лера, какое богатство потеряла!» одевается и уходит. На смену ей выходит Лена с косыночкой на голове, в бабушкиных панталонах и коротком дочкином сарафане, не прикрывающем пятую точку. – Ещё один образец модели того же названия, но в варианте «а ля простушка». Сельская наивность всегда в тренде! Обратите внимание на кокетливо подвёрнутую левую штанину, подчёркивающую противоречивость и сложность девичьей души! С одной стороны – открытость и простодушие, с другой – строгость маминого воспитания. Объект охоты, отказавшийся от предыдущего варианта, обязательно клюнет на этот! А теперь вернёмся в офис. Вы заметили, что все комплекты, представленные ранее, были подчёркнуто, я бы даже сказала, агрессивно женские. Вот единственный образ этой коллекции в стиле унисекс, подойдёт как девушке, так и юноше. Встречайте, комплект офисной одежды «Дом печати, северная сторона»! Под смех публики появляется Оля, завёрнутая в ватное одеяло. – В данном конкретном случае, чтобы обозначить пол модели, мы использовали бусы. Посмотрите, как оттеняют гранаты голубой цвет тёплой накидки! Можно использовать броши, кулоны, а также акцентировать талию ярким поясом или косынкой под цвет украшений. А если этот фасон использует мужчина, его мужественность подчеркнёт свободный узел галстука, армейский ремень и курительная трубка. Отдельный совет хотелось бы дать мужчинам по цветовой гамме. Если девушка в этом образе может позволить себе всё, то представителям сильного пола я бы не рекомендовала розовый и голубой цвета. Итак, мы завершаем показ. Напоминаем, что эта коллекция получила третью премию на неделе высокой моды в селе Ярцево! Пишите, звоните, приезжайте, покупайте! После праздника Лину приняли в коллективе за свою. Не только те трое, с кем она подружилась на этапе репетиций, но и остальные стали общаться с ней запросто, без надменных мин. Бухгалтерия как-то затащила к себе и попросила совета, как прикольно поздравить главбуха, и Лина в порыве вдохновения написала акростих на её имя. А сама главбух оказалась Лининой соседкой, той, что проходила мимо неё в тот момент, когда она давала отпор Серафиме. Она жила в квартире над её гнездом порока и познакомила её с некоторыми жильцами их подъезда, после чего дом стал ей как-то родней. К тому соседу, что в первый день вручил ей визитку, она как-то осмелилась обратиться с вопросом по поводу одной анекдотичной судебной истории, о которой ходили слухи, а Иван Ильич собирался упомянуть в своей статье. Тот, заручившись её уверением, что ссылаться на него она не будет, эту историю подправил от наслоений, возникших при пересказе, и вспомнил ещё несколько подобных. Лина оживлённо поделилась с начальником, а он предложил ей изложить это на бумаге «с присущим ей юмором». – Так не наш формат, босс, – отреагировала она. – У Витецкого опубликуем. Этот Витецкий был из интернет-издания завода и вызывал у неё неприязнь ехидными подковырками, да и внешностью: лысый, тощий, морщинистый, какой-то облезлый; но Санталов всегда отзывался о нём уважительно. Знакомство их, похоже, было с молодости, потому что звали они друг друга кличками: Вития и Сатана. Ну что ж, Лина набросала текст и отослала после одобрения Ивана Ильича. При очередном визите в редакцию Витецкий как-то кисло ей сказал: – Ничо так у тебя выходит. Если сама будешь расти, Сатана тебя повысит. То ли похвалил, то ли съехидничал. Но сердце дрогнуло: а вдруг с журналистикой получится? Глава пятая В ночь на восьмое марта Лина проснулась от стука. Что за чёрт? Такое впечатление, что стучат в окно. И писк. Кошка, что ли, на лоджию свалилась? Лина со вздохом поднялась с дивана (она всё ещё спала на кухне, брезгуя кроватью, хоть и отмывала её хлоркой) и подошла к балконной двери. Ничего не видно. Приоткрыла дверь и вышла на незастеклённую лоджию. Прислушалась. С соседней лоджии донёсся негромкий стук и всхлипывание: «Вова, открой!» – Что там у вас? – хрипло спросила Лина. В ответ тишина. Соседняя квартира относилась к другому подъезду, поэтому Лина не знала, кто там живёт. Подошла к перилам, заглянула: лоджия не застеклённая, как и у неё, так что скорее всего квартира куплена под съём. Свет в окне не горит, но уличное освещение позволило разглядеть полураздетую девичью фигурку. – Ну, что случилось? – Вова… выгнал. Он, наверное, заснул… он выпивши. – Ну так стучи сильнее. Или окно выбивай. Мороз сильный, замёрзнешь. – Он со зла может убить… – О, господи! На перила забраться можешь? Или полицию вызвать? – Лучше на перила… – Подожди, я табурет подам. Лина вынесла три табуретки. К ножке одной привязала верёвку и передала соседке: «Потом мы её за верёвку назад втянем». Две поставила к перегородке, на одну из них встала сама и ухватилась за перегородку между лоджиями: «Вот я, лезь, подстрахую!» Сначала показалась рука, судорожно вцепившаяся в перегородку, потом нога, переступившая на перила Лининой лоджии. Лина подала соседке руку, та ухватилась за неё, второй продолжая держаться за стену. Некоторое время они стояли, боясь сдвинуться с места, а потом соседка сказала: «Отодвинь, прыгать лучше на пол». Лина откинула табурет ногой, и соседка рухнула на освободившееся место. Проводив гостью, которая представилась Полиной, в ванную и снабдив полотенцем, Лина вернулась, чтобы забрать табурет с соседской лоджии. Потянула за верёвку и почти ухватилась за ножку, но чересчур резко дёрнула, и петля с ножки соскочила. Табурет ударился о заснеженные отмостки, негромко стукнув. Пришлось одеваться и выходить на улицу. Лина запрокинув голову, поглядела на балконы второго этажа, и решила попугать неизвестного ей пьяного злого Вову. Она залезла на решётку, прикрывающую подвальное окно, и прыгнула в сугроб, провалившись в него по пояс. С трудом выбралась, подобрала табуретку и побежала домой. Глянет Вова вниз – а там следы от рухнувшего тела! Проспавшийся Вова вниз взглянуть не догадался, найдя версию куда более правдоподобную – соседский балкон. И явился к Лининой двери. Он звонил и барабанил в хлипкую дверь, выкрикивая угрозы в адрес хозяйки и гостьи. К счастью, участковый жил в соседней башне и по звонку Лины явился быстро. Запущенный в квартиру, он выслушал рассказ о ночных приключениях и поволок Вову по месту жительства. Там он вывел его на балкон и ткнул пальцем вниз: – Вот! По травматологическим отделениям поищи! В общем, испортили девушки женский праздник мужикам. Вова собрал вещички и сдёрнул к маме в деревню со съёмной квартиры, а участковый, прихватив Полинину одежду, вернулся к девушкам и, проговаривая беззвучно слова, не сочетающиеся с образом защитника правопорядка, повёз Полину в кризисный центр. Лина предлагала ему оставить девушку на время у неё, но он отрезал: – Он вернётся, как только добавит, – а Лине шёпотом, пока гостья обувалась, пояснил. – Ты что, не видишь, кто она! Лина прицепилась к ним, а потом задержалась в этом приюте скорби почти до вечера. Она записала на телефон разговоры с временными обитательницами и сотрудниками центра, волонтёрами и приехавшими по вызову сотрудниками «Скорой помощи» к одной из пришедшей просить убежища. Впечатления были столь сильны, что Лина долго не могла заснуть, а потом несколько раз просыпалась из-за кошмаров. Утром Иван Ильич долго разглядывал её помятое лицо, а потом удивлённо спросил: – Что, праздник удался? После корпоратива застолье продолжалось ещё три дня? Вздохнув, она поделилась впечатлениями и даже включила несколько записей. – Это тема, – кивнул он. – Сама раскопала, сама разовьёшь. Не спеши, мысли должны в голове утрамбоваться. Месяц тебе сроку. Монологи максимально сократить, сделав убойными. И комментарии соберёшь: от психолога, от полицейского, от учителя… помнишь, там одна из жертв номер своей школы назвала? От старушки и от старичка, от подростков, от бизнесвумен. Обращение к общественности с просьбой о помощи. Одежда, питание, трудоустройство, психологическая и юридическая помощь. К концу марта Лина поняла, что в семье Санталовых что-то не в порядке. Перестала забегать к мужу Марина, а он стал чаще появляться с признаками «после вчерашнего». Вероятно, что-то могла сказать по этому поводу Лера, но не говорила, потому что умная. Лина тоже неглупа, поэтому предполагала, что какую-то роль в этом сыграла Ирка Медникова. Один раз Иван Ильич даже не смог присутствовать на административном совете в мэрии, куда накануне намеревался пойти. Вышел из своего кабинета, посмотрел на себя в зеркало на дверце шкафа в приёмной, вздохнул и сказал: – Пройди-ка по кабинетам, скажешь мне, кто сейчас из литсотрудников на месте. Вернулась, доложила, благо их в стенах издательства всего двое оказалось. Главный опять тяжело вздохнул: – Лина, у меня к тебе просьба. Я в мэрию сейчас отправлю эту… Милану. Пойдёшь с ней. – Иван Ильич, что я там смогу сделать? Я на такого рода мероприятиях никогда не была, знать там никого не знаю… – Знакомства и не требуется. Милана в городском бомонде как рыба в воде. Тексты всех выступлений она у мамаши своей возьмёт, интервью у мэра – без вопросов. Твоя задача именно в том и состоит, чтобы дать свежий взгляд на незнакомое тебе болото с неизвестными обитателями. И несколько реплик от городских депутатов. Да, тебе же удостоверение редакционное надо… ну, возьми у Лены. С чужим удостоверением и в незнакомой обстановке Лина чувствовала себя полудохлым жирным карасём, выброшенным волной на берег, в то время как золотая рыбка Милана изящно вертела хвостом и плавниками среди солидных мужиков и тщательно причёсанных дам в строгих костюмах. Это она и пробормотала в диктофон во время перерыва, присев в коридорном тупике первого этажа. Заодно охарактеризовала выступление мэра: «Этот дятел долбил, что главное направление – благоустройство Октябрьского парка. Ага, дорожек там плиточных не хватает, фонтана и торговых палаток! Лучше бы улицы в порядок приводили!» Потом вспомнила, что надо мини-интервью взять, в своей обычной манере постеснялась обратиться к мужчине, выбрала женщину постарше и заговорила с ней. Женщина оказалась директором школы. Она так горела возмущением по поводу приоритетов, обозначенных городской властью, что они проговорили весь перерыв, и решили продолжить в следующем. Лина отсела в дальний конец зала и стала бормотать в диктофон свои комментарии. В очередной перерыв они снова сцепились языками с новой знакомой, а потом она же помогла Лине выполнить редакционное задание, подведя к ней ещё троих депутатов от своего района. Вернувшись в редакцию, Лина застала у главреда его приятеля Витецкого. На вопрос босса о впечатлениях она хмуро отрезала: – Матерные! Сейчас расшифрую и отдам! И уселась за компьютер. В первую очередь напечатала реплики депутатов, отдала их и глубоко задумалась, что из того, что высказала о высоком собрании, можно вынести на публику. Увидев муку на её лице, вредный Витецкий без всякого стеснения схватил диктофон и понёс его в кабинет Санталова: – Не надо причёсывать, мы и так разберёмся. Возмущённая Лина влетела следом за ним, но Иван Ильич остановил её, приобняв. – Нормально всё, Лина, сообрази-ка нам чайку. Она плюнула и пошла за водой. А когда вернулась, то, открыв дверь, чуть не уронила чайник: из-за двери главреда неслось басовитое мужское ржание. Лина обиженно поджала губы, но тут, как почувствовав, из кабинета выглянул Мотылёв и, вытирая слёзы, сказал: – Линочка, деточка, «тараканы в голове помвоенкома отрабатывали строевой шаг и задавали ритм всему залу» – это я никогда не забуду! А как ты городского начальника управления культуры… рыдаю, Лина! А уж «пенёк с глазками»… – Солнце моё, ты сделала мой день, – отодвигая Мотылёва и выходя в приёмную, сказал Витецкий. – Значит, так, убираем личные оскорбления, прелестные по сути, но недопустимые в прессе, и пишем мне «Заметки не постороннего» знаков на тысчонку. Иван возражать не будет, это не его формат. – Но сначала готовишь авторскую статью от имени этой директрисы, – отозвался из кабинета Санталов. – Нет гарантии, что учредитель согласится такое напечатать, но хотя бы попытаемся. Если зарубят, пристрою куда-нибудь всё равно. Растёт смена, а, Вития? – Да только не твоя, – закончил Витецкий. – Согласись, мой стиль. Вообще складывается впечатление, что мы с Линой из одной песочницы. Ты какое учебное заведение заканчивала? Я – филфак Уремовского университета. Эх, а ведь прав этот хрыч, вуз у них общий. Но приходится ответить, что училась она далеко на севере. – А может, родня? – предполагает Мотылёв. – Вы глазами похожи. Разрез и цвет. – Ага, похожи, – ворчит под нос Лина, выходя в коридор. – Как свинья на быка, только шерсть коротка, как говорила моя бабушка. Даже смешно, как можно было найти что-то общее во внешности щуплого, круглолицего с мелкими чертами Витецкого и полной Лины с её овальным лицом и высоким лбом. И большим носом… ой, нет, нос уже в прошлом. А ведь удалось ей напечататься. У Витецкого под псевдонимом, в своей газете от имени директрисы. Но всё-таки! Кстати, она у неё ещё и по теме семейного насилия комментарий взяла. Спустя несколько дней после публикации Лина, опаздывая на работу, обогнала на входе Мотылёва. Он придержал её за рукав: – Деточка, не надо так спешить. И в своей обычной манере неторопливо стал рассказывать свои бесконечные байки о газетных ляпах, начиная с публикации в Московской областной газете «Ленинское знамя» периода коллективизации, когда подборка материалов об изъятии продуктов птицеводства у единоличников вышла под шапкой «Вырвем с корнем яйца у кулака!» Лина звонко расхохоталась, совсем забыв о том, что опаздывает. И простояла ещё несколько минут, пока он ворочал ключом в вечно заедающем замке и досказывал очередной анекдот. Когда они наконец расстались, и Лина понеслась к приёмной, Алиса, воркующая с Игорем у соседнего кабинета, её поддела: – Сдаётся, ты у нас геронтофилка! Вечно со старичками обжимаешься. Лина фыркнула: – Ну, если выбирать между твоими и моими объектами внимания… а что тебя, кстати, прежде всего привлекает в мужчине? – Ха, элементарно: рост, пресс, манеры, одежда. – А по мне, так самый привлекательный орган у мужика – это мозги! У Игоря желваки на скулах заходили, понял, в чей огород камушек. Из приёмной Лера вынырнула: – Здорово сказано. – А главное – обнадёживающе, – пробормотал Иван Ильич, сидя в своём кабинете, и громче добавил. – Лина, я там тебе задание на столе оставил. Глава шестая В левом крыле Дома печати затеяли ремонт. Начался он с кабинета главреда «Молодёжной газеты». Не велика птица, могла к собственному заму подселиться, но для неё нет преград, и она разместилась в переговорной издательства, большом зале на три окна, следующем за их приёмной. Ох, и доставала же она соседей! Медникова словно специально дразнила Ивана Ильича, да так, что он от неё прятался. Раньше ключ от его кабинета лежал у Лины в тумбочке, но теперь он попросил Лину держать его у себя в сумке. Как раз сегодня Лина убедилась, что, хоть Иван Ильич и злоупотребляет горячительным, но Иркины ходы просчитывает безошибочно. Она появилась в приёмной в начале десятого, ещё только Лина вставила наушник, чтобы расшифровать очередной текст Санталова, наговоренный на диктофон. – Лина, открой кабинет, в переговорной директор издательства гостей принимает, а мне надо пообщаться с посетительницей. – Не было такого указания, – не скрывая неприязни, ответила она. Медникова подошла к тумбочке и стала копаться в ящике: – Где ключ? – Иван Ильич забрал после того, как вы там побывали. – Тогда выйди в коридор, нам надо поговорить. – Это МОЙ рабочий кабинет, и это МОЯ работа, которую я не собираюсь откладывать ради болтовни посторонних. Идите в ВАШИ кабинеты, у вас их предостаточно. – А, ладно! Присаживайся, Маша, – Ира плюхнулась на стул у двери и похлопала рукой по соседнему. – И вот что я тебе скажу. Не буду врать, что читала, рукопись я твою просмотрела по диагонали. Что я могу сказать? Да всё нормально: грамотно написано, сюжет несколько э… извилист, так скажем, но вполне занимателен. И читатель на твой текст найдётся… – Но? – прервала её Маша, женщина чуть постарше Лины, а может, и не чуть, Лина всегда выглядела старше своих лет, да к тому же не привыкла уделять много времени уходу за собой, а эта была и при макияже, и одета дорого и продуманно. – Но. Да, есть но. Скажу тебе честно, меня на определённом этапе жизни заинтересовала эта деятельность – писательство. Любовный роман – именно та тема, в которой мы, женщины, имеем простор для творчества и факты из жизни можем на бумагу выплеснуть. Я даже не только какие-то сюжеты наметила, а прямо-таки в процессе стирки, уборки и готовки фабулу одной повести продумала. Правда, на бумаге или в ворде изложить не успела, прежде решила с подобными текстами познакомиться. И поняла, что доходов это дело не принесёт, потому что сейчас этим буквально забиты электронные библиотеки. Забила, соответственно, и я… на это. Твоя мама попросила меня выступить консультантом, я к ней очень хорошо отношусь, поэтому прими то, что я тебе говорю, без обид. Вот сжатая формула этой продукции. Первое и главное: история Золушки. В тех или иных вариациях. Ну, то есть для затравки непременно надо, чтобы пару разделяла социальная пропасть. Чтобы его родители назвали её, такую юную, неиспорченную, красивую и умную, плебейкой. Кстати, откуда бы в нашем обществе аристократам взяться? Папаня или сидел на бюджетных потоках, или в девяностые рекетирствовал – и вот его сынок графом считается. Этот граф непременно уже всех столичных красоток оттрахал, и даже с пригородами. А она такая невинная, а он её долго и упорно соблазняет. Технология соблазнения – в зависимости от вкуса. В прежнем литературоведении считалось, что эротичнее всего недомолвки, ибо читатель домысливает подробности сам, и из классиков самым эротичным считался Тургенев. Я бы поступила по более современной формуле Аверченко: «И всё заверте…» Но, если всё же писательница желает передать свои влажные мечты, рисуя словами, советую свои воспоминания умножать на четыре, так как её сексуальный опыт домохозяйки не может быть эталонным. Дальше. Он, пресловутый граф. Миллиардер и олигарх. Возраст от тридцати до пятидесяти. Мускулатура – во! Кстати, видела когда-нибудь миллиардеров и олигархов? Ну, по телевизору хотя бы? Вообще богатых людей, да чтобы без брылей и пивного живота? На мой взгляд, живот – признак довольства жизнью. А вот изнурение собственного тела с целью усовершенствования – признак недовольства, а следовательно, любовник он хреновый, потому что в любви склонен получать, а не отдавать. Очень модно в этом жанре в качестве героя-любовника описывать восточного человека – араб, турок, в крайнем случае кавказец или татарин. Я объясняю это вполне понятным, но нездоровым женским интересом к тому, как это мужик расстался с фрагментом самого ценного? Ну, и последствия соития – беременность и дети. Если беременность, то с патологией и поддельным ДНК. Если дети, то в три года имеют лексикон женщины средних лет. В моде близнецы и двойняшки, в последнее время появились тройняшки, четверняшек пока не встречала. И почему-то этому мужику, бросившему бабу с животом, через несколько лет дети вдруг становятся нужны, хотя в жизни чаще бывает наоборот: сначала на детях настаивает, а когда пищащее чудо мешает спать и его надо вытряхивать из неароматных памперсов, он сдувается, мол, не готов. Возможен вариант беременности вследствие изнасилования, но потом он исправился и полюбил свою жертву, и она его тоже полюбила, извращенка этакая. Да, не забыть ещё один вариант любовной пары – служебный роман. Он – руководитель, она – подчинённая. Чаще всего секретарша… Лина прыснула. Медникова удостоила её взглядом и фразой: – Марина сказала мне, что ты Санталова дядькой зовёшь. Это глупо. И он ещё о-го-го, и ты не принцесса. Но на романтическую пару вы точно не тянете. Переходим к второстепенным героям. Соперница – яркая красотка, вероломный друг героя, который покушается на скромные прелести героини, родители, которые желают династического брака молодого графа с дочерью банкира. Странствия брошенной красотки: сума, тюрьма, болезни и опять же покушение на тело приветствуются. В моде также фиктивный брак с богатым человеком для создания имиджа. А фиктивный потому что или он голубой, или имеет другую не приветствуемую в обществе связь с чужой женой или собственной родственницей. Подлец, одним словом. И, главное, после расставания герой-любовник продолжает осеменять женское население планеты с невиданным размахом, а она, оставленная им, плотно сжимает бёдра и ни-ни! И то, и другое по романным канонам считается любовью, пронесённой через года. А когда они воссоединяются, он из полигамного резко становится моногамным, и уже с другими ни-ни. Хоть бы кто-нибудь описал, чего ему эта перестройка стоила. Здесь дорожная развилка: бывает так, что они всё-таки не соединяются. Вместо графа на пути матери-одиночки возникает герцог, который полюбил её с пылом и страстью, принял её дитя как родное и ввёл их в своё поместье, рядом с которым графское – тьфу-избушка с малю-у-сенькой лужайкой. К тому же оказывается, что графское наследство получено в обход истинной наследницы, и эта наследница она и есть. Он сам плебей, а она наследница аристократического рода, накоси выкуси! Как правило, этим роман завершается. Остаётся за кадром то, что рождённый в счастливом браке герцогёныш точно так же гадит в памперсы и не даёт спать ночами, герцог разбрасывает грязные носки, не убирает за собой в ванной, его не допросишься вынести мусор, и ещё в дальнейшем он будет зажимать фрейлин в тёмных углах, а потом может уйти к какой-нибудь маркизе. Вернёмся к шедевру. Из второстепенных персонажей ещё часто встречается охранник главного героя, который всё разруливает и телом заслоняет. И атрибуты: особняк, парк крутых автомобилей, скаковые лошади, яхта, секс на берегу океана, бриллиантик на пальчик в куеву тучу каратиков, обязательно в бутиках он прикупает ей сорок нарядов от кутюр с непременной демонстрацией. Возможны варианты. Всё.

Конец ознакомительного фрагмента.