– Твою же ты мать, а!
– наконец, тормозит и, добавив несколько нецензурных эпитетов, рывком поднимает меня с колен.
– Ну чё ты правда... У меня уже блин всё упало с твоими выкрутасами. Ты же мне поможешь прийти в форму, да?
– снова издаёт гортанный смешок и толкает меня спиной к холодному мокрому валуну. Не прекращая хищно скалиться, зажимает коленями мои ноги, рывком расстёгивая молнию куртки.
– Да брось, Лика, или как там тебя, я же вижу, что ты горячая штучка и сама не прочь. К тому же, ты уже взрослая и понимаешь, что хорошее отношение нужно отрабатывать.

Когда я слышу звон пряжки ремня, то делаю последнее, на что ещё способна - ору во всю силу лёгких, пытаясь ударить его коленом в пах. Но промахиваюсь... Промахиваюсь и понимаю, что всё бесполезно и он получит то, зачем меня сюда затащил.

А дальше всё происходит молниеносно: сначала я слышу шелест гальки за его спиной, а затем вижу чей-то тёмный силуэт и замахивающийся для удара кулак.

Максим отлетает от меня словно сорванный ураганом лепесток. Секунду назад он нависал надо мной, и вот он уже лежит на земле, а кто-то, приподняв его за ворот рубашки, с размаху наносит ещё один удар в переносицу.

Раздаётся противный хруст и протяжный скулёж... Я не вижу, кто мой защитник, да и плевать - опускаюсь прямо на землю и, притянув в груди окровавленные от падения колени, рыдаю. На макушку падают первые капли начинающегося дождя, но разве мне есть до него сейчас хоть какое-то дело.

– Как ты?
– раздаётся над головой и кажется, что от шока у меня начались слуховые галлюцинации, потому что это голос Ветрова.

Поднимаю зарёванное лицо - это не галлюцинации, это действительно он. С растрёпанными от ветра волосами, в одной лишь чёрной рубашке, без куртки.

– Всё в порядке? Встать можешь?

Несколько раз киваю и, отталкиваясь спиной от валуна, пытаюсь подняться. Но ватные ноги не слушаются, что вызывает новую волну позорных слёз бессилия.

Эмиль подаёт мне руку и помогает встать, затем приподнимает большим пальцем мой подбородок. Критичным взглядом осматривает сначала лицо, затем шею.

– Он не бил тебя?

– Нет, - отрицательно мотаю головой, то и дело всхлипывая.

– А с коленями что?
– придирчиво смотрит на мои разорванные чулки.

– Упала...

Помедлив с секунду, наклоняется... и вот я уже лежу в колыбели его рук. По инерции обхватываю его шею и смотрю удаляющееся за спиной зрелище.

Максим неподвижно лежит лицом вверх и в первую секунду мне кажется, что он мёртв. Но потом замечаю, что он шевелится и даже пытается неумело подняться. Правда, тут же роняет затылок на гальку.

– Что с ним?

– Ничего страшного, нокаут. Скоро очухается.

– А он будет жить?

– А тебя волнует его жизнь?

– Нет, но... если ты его серьёзно покалечил, у тебя могут быть неприятности.

– Я его не покалечил. И такого рода неприятностей я боюсь в последнюю очередь.

За всё то время, сколько мы знакомы, я впервые услышала от него так много слов и в это обескуражило даже больше, чем сам факт его нахождения на берегу.

А потом мгновение за мгновением начали оживать рецепторы, шаг за шагом отступать шок. Чем дальше от нас оставался недвижимый Максим, тем легче становилось дышать, хотя "легче" - выражение довольно условное.

Впервые мы контактируем настолько... тесно. Рукава его рубашки закатаны до локтя, поэтому я явственно ощущаю прикосновение его тёплой кожи к своим голым бёдрам - чёрт дёрнул надеть чулки, а не колготки.

А ещё мне стыдно, что он видит мои разодранные колени... Так глупо. Разве об этом я должна сейчас думать?

Хотя скорее всего это просто "отложенный шок". Когда мозг в стрессовой ситуации концентрируется на чём-то незначительном, он как бы абстрагируется от случившегося и тем самым не даёт "крыше" потечь.

Перевожу взгляд на его родинку, торчащую из-под ворота рубашки и решаю сконцентрироваться на ней. Но почему-то эта родинка совсем не кажется мне чем-то незначительным...

– Как ты оказался на берегу?
– решаюсь спросить.

– Вышел покурить на улицу и увидел, как за тобой пошёл этот придурок.

Получается, Эмиль вышел сразу же после нашего столкновения в клубе. Выходит, он шёл за мной. Может, ненамеренно, конечно, но этот факт вдруг прочно засел в голове.

– А почему ты не подумал, что я пошла с ним по своему желанию?