Он, аккуратно придерживая меня за плечо, указывает на свободное кресло за переговорным столом. Немного коробит, что во главе, на папином троне сидит чужой, но я вовремя справляюсь с искривлением лица и принимаю серьёзный вид. Поворачиваю голову к адвокату, подаю знак, чтобы переходил ближе к делу, не просто же так меня вызвал.

Мужчина прежде, чем начать речь, вскидывает бровь, прося разрешения у Каюмова-старшего, и я для себя с тяжёлой печалью отмечаю – продался… кто платит, тот и руководит.

А папа его считал одним из самых приближённых на работе. Воспоминания давят тяжёлым прессом, сжимая мышцы острой судорогой. Не сейчас. Нельзя показывать свою слабость. Я Акилова. Меня не прогнуть.

– Ия Владленовна, позвольте начать с наших самых глубоких соболезнований!! Ваш отец был превосходным управленцем! – так театрально, что от чистого сердца не получилось.

– Благодарю. – улыбаться и кривить совестью не собираюсь, мой взгляд тяжелеет. – Я так полагаю, вам есть что мне сообщить? – скрепляю пальцы в замок, мне не нравится происходящее.

– Да! – раскладывает перед собой папки с бумагами. – Как вы знаете, в «Акил-холдинг» входит несколько компаний и…

Перевожу взгляд на папиного зама, получаю в ответ медленное одобрительное моргание. Значит, придётся слушать. Уже давно заученную историю возникновения и внедрения бизнеса. Как папа пробился, увеличил ресурсы, вышел на международный уровень. Какой прирождённый дипломат Давид. Весьма занимательно, но ничего стоящего.

Мне нужна конкретика. Что будет дальше? И что требуется от меня?

Слушая пространные, но малосодержательные для меня речи этих юристов и менеджеров, вздыхаю и ползаю взглядом по интерьеру, стараясь хоть в чём-то найти отвлечение и их жёстко не прервать. Захлебнуться можно в приторной лести к покойному. Папа при жизни гнал таких от себя поганой метлой. Все их голоса, слова, как сквозь стену. Я не пропускаю.

Очевидно, что всё моё недовольство отражается на лице, ибо вступает в игру Каюмов-старший, что до этого хранил молчание и не сводил с меня слегка сощуренных глаз:

– Ия, послушай меня. Знаю, что всё произошло внезапно и ты ещё совсем мала, чтобы понимать структуру бизнеса отца. Но эту гигантскую организацию нельзя оставлять без управления. Мы с Владом были друзьями и планировали общее дело, я не могу закрыть на это глаза и оставить тебя без помощи. Так как, в твоей семье на данный момент нет человека, кто в этом разбирается и смог бы принимать важные решения, я предлагаю тебе свою кандидатуру.

Так и знала, что предисловие нужно было, чтобы замаслить ход моих мыслей и снизить подозрения. Подготовка к неизбежному.

Только я не дура! Чуйка на генном уровне. Вы все против меня, добьётесь своего и пустите меня в расход.

Вы не получите Акиловское наследие!

Словно в подтверждение, в глазах Сергея Вадимовича тут же начинает сигналить красным светом «Ловушка». Заметив между нами непозволительный контакт, Каюмов-старший одним только взглядом заставляет папиного зама опустить глаза в стол.

– Тебе нужно заинтересованное лицо, Ия. – продолжает он сострадательным тоном.
– Созовём делегацию, подпишем бумаги, я всё управление возьму на себя. Тебе ничего не нужно будет делать, только дать согласие. Ты сможешь быть с семьёй, жить полноценной жизнью, продолжишь учиться, путешествовать, заниматься саморазвитием. Я обо всём позабочусь, Иечка.

Рукоплескаю стоя! Не учил бы папа, что если давят, то не жди пользы – наивно повелась бы.

А так нет! В груди уже вовсю скребёт отрицание.

– Я подумаю об этом. – размыливаю ответ.

– Само собой, но думай скорее, дела не ждут. – дёргается кадык мужчины. – Если остановить процессы, понесём убытки.

– Я вас услышала. – ставлю точку, поднимаюсь с кресла.

Прорезавшаяся жёсткая интонация в моём голосе вынуждает мужчину сбавить давление, растягивает дружелюбную улыбку.

– Тогда ждём твоего решения, Ия.

Киваю, уже собираюсь уходить, но из любопытства задаю вопрос:

– Как Максим?

Лицо Каюмова на секунду приобретает нездоровую бледность, а голос становится холодным и отстранённым, я задела за живое:

– Рука восстанавливается, а обе ноги пробиты, пока рано говорить о каких-то прогнозах.

– Пусть выздоравливает! – искренне желаю я и, попрощавшись кивком головы с Сергеем Вадимовичем, покидаю папин кабинет с удушающим чувством отчаяния.