— Ты у меня такой красивый, — мама стиснула меня в объятиях и заревела, содрогаясь всем телом.

У нее в последнее время глаза постоянно на мокром месте были. То птичку жалко, то небо слишком красивое, то булочка вкусная, то музыка грустная. Сплошной гормональный сдвиг.

Я был рад за них, и вместе с тем, чувствовал себя самым несчастным придурком на свете, потому что наследующий день Янка должна была уехать. Ее мечта с биологическим факультет сбылась, она поступила, нашла, где жить и даже работой обзавелась, а у меня не получалось за нее порадоваться.

Потому что я не представлял каково это. День за днем приходить домой и видеть закрытую дверь, знать, что она далеко, что живет своей жизнью, в которой мне нет места.

Мне хватило последнего месяца таких пыток, а теперь все растянется на годы, а может и навсегда.

— Не ревнуешь отца? — поинтересовался у Яны, когда мы оказались наедине возле столика с прохладительными напитками, вдали от посторонних глаз.

— Уже нет, — улыбнулась она, — он счастлив с Настей. Они прекрасная пара.

— Раньше ревновала?

— О-о-о, ты даже не представляешь как. Когда отец сказал, что она приедет, я думала, что лопну от злости. Все не могла понять на фиг ему нужна новая жена, и так ведь хорошо живем.

Как это знакомо. Я тоже многого не мог понять.

— А новый брат-сестра, тебя не напрягают? — кивнул на еще плоский живот матери. Кто там сидит, мы пока еще не знали, да, собственно говоря, всем было все равно.

— Хм, после тебя меня уже ни что не напрягает, — натянуто рассмеялась она.

— Очень смешно, — проворчал я.

— Да ладно тебе. Не бухти. Мы выросли, у нас у каждого своя жизнь, а им надо о ком-то заботится. Все равно любить меньше не станут.

Я тоже это понимал. Пусть не сразу, но у меня в голове улеглось, что ничего не изменится. Что мать всегда останется матерью и будет любить меня, каким бы придурком я не был.

Мы замолчали. Просто стояли рядом и думали каждый о своем. Лично я — о нашем последнем разговоре, который состоялся после выпускного.

Мы тогда долго сидели в темной комнате и говорили о том, что произошло. Я рассказал о Меньшове с Левиной, об отце, обо всем том, что должен был сказать сразу, не превращаясь в бешеного динозавра, ломающего все на своем пути. Это был непростой разговор, но главное, что Яна поверила мне. И простила.

— Ты правда надумал в армию? — вдруг спросила она.

— Почему бы и нет. У меня в отличие от тебя никогда не было цели, ради которой стоило рваться. Предпочтений в учебе тоже нет. Так что пусть будут кирзачи и портянки.

— Их сейчас не носят.

— Как жаль, — я говорил какие-то глупости вместо того, чтобы сказать о главном. — Мне не хочется, что ты уезжала.

Я поймал тонкие подрагивающие пальцы и сжал их в своей ладони.

— У нас бы все равно ничего не получилось.

— С чего бы это? — буркнул я.

Белецкая грустно улыбнулась:

— У нас с тобой на двоих слишком много тараканов. Нам всем будет вместе тесно.

— С тараканами можно бороться.

— Можно. Но на это требуется время. Не день и не два. Нам надо окончательно повзрослеть, вот здесь, — она постучала себе по виску, — а без этого смысла нет. Мы все равно не поделим какую-нибудь игрушку и разругаемся. Ты сам это знаешь.

— Знаю, — глупо отрицать очевидные вещи.

Янка права, у нас всего слишком и тараканов, и заскоков и всего остального. Но черт побери, как же не хочется ее отпускать. А удерживать – нет никакого права.

— Я буду тебя ждать? — прозвучало так, будто я спрашиваю, а не утверждаю.

— Какой смысл? — в ответ спросила она, — что ты предлагаешь? Видеться на каникулах, жить переписками и перезвонами? Я не хочу так. Мы друг другу ничего не должны. Просто очередные сводные, которых притянуло друг к другу. Живи как ты любишь. На полную катушку, без оглядки.

Она отпускала меня, давала добро на любые выкрутасы. И сама ничего не обещала, оставляя за собой право жить, как считает нужным.

Сердце в очередной раз налетело на ребра, пытаясь пробить дыру в груди.

Это конец. Финал нашей истории, которая так и не началась по-настоящему.

— А если все серьезно? Что если со временем чувства никуда не уйдут?

— Вот мы и узнаем. Серьезно ли все это или просто детские игры, — так просто, так обречено. Она медленно провела рукой по моим волосам, пальцем очертила линию скул, потом сняла с пальца кольцо, подаренное матерью, и вложила его мне в ладонь.

— Зачем ты его мне отдаешь? — я с тоской смотрел на скромную побрякушку, — это же твой талисман.