– Муратов предупредил тебя о своём отъезде? – спрашивает невзначай.

Я с трудом проталкиваю в рот кусочек хрустящего тоста. Значит, Андрей действительно заходил в мою комнату. Он был вполне реальным.

– Предупредил, что будет отсутствовать несколько дней.

– Ага. Срочно собрался среди ночи, вызвал водителя и уехал. Наверное, что-то срочное.

– Наверное, – отвечаю, пожимая плечами, стараясь как можно скорее свернуть диалог об Андрее.

 – Главное, ты рожать не начни, пока его нет, – хохочет Людмила.

– Ещё рано. До дня Х целых две недели.

Весь день я почти не выбираюсь из своей комнаты. Смотрю телевизор, листаю социальные сети, разговариваю с мамой. Начало второго дня проходит по тому же сценарию. Не могу понять, что не так, ведь во мне до последнего было столько сил, хоть отбавляй!

Тело бросает в жар, а по спине стекают капли пота, когда я думаю о том, что тренировочные схватки становятся всё болезненнее.

Душ почти не помогает снять сильный тонус, поэтому я возвращаюсь в постель, даже не удосужившись переодеться в ночную сорочку, и кутаюсь в одеяло.

– Не торопись, малыш, прошу тебя… Только не сегодня… Не в этот день.

Я боюсь. Откровенно признаюсь себе в том, что боюсь. Всегда мнила себя терпеливой и смелой, но сейчас хочу отстрочить рождение Илюшки хотя бы на время.

Я много читала о родах и даже смотрела несколько роликов на Ютубе. Чужая боль и муки казались мне такими далёкими. И вот теперь, оставшись один на один со схватками, я понимаю, что мне чертовски страшно. Настолько, что я готова не двигаться с места часами, лишь бы не родить раньше, чем вернётся Муратов.

Ближе к вечеру мне удается ненадолго вздремнуть. Просыпаюсь я от того, что чувствую внутри себя странный щелчок. Открываю веки, закусываю нижнюю губу от бессилия и ощущаю, как между ног разливается тёплая жидкость. Кажется, началось.

В момент, когда я точно понимаю, что буду рожать, беру себя в руки и, сменив одежду, иду искать Людмилу. Она занимается домашними цветами в гостиной: вытирает листья, поливает, вспушивает землю.

– У меня отошли воды, – заявляю ей, стоя на пороге.

В эту секунду в доме начинается настоящий переполох. Цветок с фикусом летит на пол, пачкая пушистый белоснежный ковёр чёрной землей. Людмила звонит Муратову, затем водителю, а потом неизвестному мне Антону.

Передает трубку, когда её мобильный разрывается в пятый раз. На другом конце провода Андрей. Он спокоен, несмотря на обстоятельства, и чётко раздаёт инструкции. Вскоре за мной заедет человек, которому Муратов доверяет, и отвезёт меня в роддом. Я должна быть уверена в том, что со мной ничего не случится, и всё будет хорошо.

К счастью, сумки в роддом я собрала заблаговременно. Автомобиль Антона подъезжает ко входу буквально через двадцать минут. Боли усиливаются и становятся ощутимее. Людмила приобнимает меня за плечи и со слезами на глазах желает удачи и скорейшего возвращения уже с малышом… Улыбаюсь ей сквозь горечь, которая съедает меня изнутри, потому что до сих пор не понимаю, какое будущее нас ждёт.

В чужом салоне автомобиля пахнет табаком и кожей. Знаю, что в данный момент Андрей звонит в клинику и поднимает всех на уши. До Москвы всего два часа езды по прямой. Мы успеем. Он обещал, что всё будет хорошо.

– Выключить музыку? – спрашивает бритоголовый мужчина по имени Антон.

У него кривой нос, видимо после перелома, и встревоженный взгляд.

– Не нужно. Пусть играет.

Первый час езды проходит сложно. Схватки усиливаются, но стонать, чтобы выплеснуть свою боль наружу, я не могу. Стесняюсь постороннего человека, поэтому нервно кусаю губы до металлического привкуса крови во рту. Осталось шестьдесят минут. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь...

Прикрыв глаза, обращаюсь к Илюше. Прошу его не волноваться и немного потерпеть. С минуты на минуту мы окажемся в клинике, где нам окажут квалифицированную помощь. Главное только – успеть.

Антону часто звонят на мобильный. Он косится на меня в зеркало заднего вида и докладывает обстановку, а я сквозь муки пытаюсь ему улыбнуться.

Прикрыв глаза, монотонно считаю до ста, а затем начинаю по-новой. Спину ломит с такой силой, что, кажется, будто по ней проехались танком. Живот каменеет, пот градом скатывается по телу и лицу. Антон прибавляет скорость и нарушает всевозможные правила дорожного движения.

А затем автомобиль останавливается. Открыть глаза не решаюсь, лишь тороплю время. Скорее, пожалуйста, поехали скорее… А вдруг у Антона машина сломалась? От неожиданной догадки на голове шевелятся волосы.