Громко кричащий о скорой неминуемой голодной смерти желудок заставил меня прекратить мучить свое тело и разум, и я подобно побитому псу — кто такой пес, я не помнил, но почему-то именно такое сравнение всплыло в голове — поплелся домой к Таре.

На входе меня поджидал давешний пикси с мешком на теле. Он что-то принялся нудно мне втолковывать, вещая о том, какая Тара замечательная, и что он собирается взять ее третьей женой. А также о том, как мне невероятно повезло жить с ней под одной крышей, но чтобы я, неразумный, даже и думать не смел помешать его планам…

Я долго и терпеливо слушал, как он распинается передо мной, пока на шум из дома не вышла Тара и не погнала его мокрым полотенцем, что держала в руках. А мне, собственно, все было безразлично. От постоянных мыслей голова буквально разламывалась, и все, чего я сейчас хотел, это поесть и лечь спать. Да, я хотел спать, причем, постоянно. Даже когда я просыпался утром, я все равно хотел спать. И не потому что не высыпался, а… Ну, обо всем по порядку.

Наскоро поев и пропуская мимо ушей гневные вопли Тары насчет ее навязчивого ухажера, я поднялся к себе и просто рухнул на постель.

Тут же провалившись в сон, я увидел в нем парня, чем-то похожего на меня. Те же светлые волосы, то же лицо, которое, впрочем, сейчас было искажено от злости. Не говоря ни слова, он начал меня избивать. Защищаться я не мог, просто потому что даже не видел его ударов. А он бил беспрерывно, буквально вбивая меня в пол. Его светлая кожа раскраснелась от гнева, а многочисленные шрамы, украшающие его тело, стали видны особенно сильно.

Закончив вбивать меня в пол, он продолжил самостоятельно бой с невидимым мне противником. При этом он смотрел на меня, как бы призывая запомнить то, что я вижу. И я смотрел и запоминал. Нет, не запоминал, а вспоминал, потому что мне казалось, я знаю все, что он мне показывает. Но память, увы, молчала и мне оставалось только смотреть.

Так понеслись дни, сливаясь в недели и месяцы. Каждый день я уходил к озеру, пытаясь понять суть эфира и начать пропускать его через себя. Днем я истязал свой дух, а по ночам незнакомец раз за разом избивал меня до беспамятства. Но я становился сильней, и наконец, мое тело стало именно моим. Исчезло ощущение чужеродности и неудобства. Будто мой разум смирился с неизбежным и наконец начал мне помогать. Мира по-прежнему приходила ко мне, скрашивая мой досуг и постоянно ругаясь по этому поводу с Тарой. Я-то видел, что она ревнует и в то же время боится сделать первый шаг. А я и не настаивал, мне и одной девушки вполне хватало, тем более, отдыха я не знал ни во сне, ни наяву.

И я менялся, не в магическом плане — физическом. Я стал намного сильней. Незнакомец во сне уже не мог так просто бить меня. Я учился у него, и он показывал мне все новые и новые знания. Я становился воином, похожим на него не только силой, но и внешностью. Моя кожа светлела, как и волосы, руки стали грубей, будто я привык держать в них меч. А однажды я заметил на себе едва различимую сетку шрамов, похожих на те, которыми была испещрена кожа незнакомца. Пока практически незаметные, с каждым днем они все явственней проступали на моём теле, вызывая бесконечные вопросы у девушек, видевших их. Но ответить на них я не мог, потому что и сам не понимал, что происходит.

Так продолжалось довольно долго, пока в один из дней Тара не ворвалась ко мне в комнату с воплем:

— Я ПОНЯЛА!!!

Буквально запрыгнув на мою постель, она принялась скакать по ней с довольной моськой. Я же, не спеша вставать, смотрел на нее с удивлением, потому как в последнее время она была очень задумчива и почти не реагировала на мои вопросы.

— В тебе не открыто понимание мира!!! Ты открыл лишь три составляющих — тело, дух, душа. Они даруют внутреннюю гармонию, но понимания мира — слияния с ним у тебя нет. Я сразу не поняла, в чем дело, ведь мы рождаемся уже с этим, но ты — чужой, ты не из нашего мира и времени. Тебе надо понять!!! Общий завершенный круг целой личности разумного состоит из четырех частей, а ты открыл лишь три. Ты все время пытаешь посмотреть внутрь себя, забывая посмотреть вокруг. Теперь все будет иначе. Я знаю, что нам делать!

И с довольным видом она прыгнула на меня, повалив на кровать, с которой я уже собирался вставать.

Мои руки собой оказались на ее попке, прижимая ее горячее тело ко мне. Она замерла, рассматривая мое лицо, а потом каким-то немыслимым слитным движением освободилась от одежды и нырнула ко мне под одеяло.

Наш с ней первый поцелуй был очень нежным и осторожным, будто мы боялись спугнуть или оборвать тонкую нить, что связала нас. Едва касаясь, она трогала мои губы своими, тяжело дыша от накатывающей страсти. Я же, помня, что подобного опыта у нее не было, предоставил ей делать так, как она хочет.

Ага, практического опыта не было, но зато с теорией, как оказалось, она была знакома на отлично — опыт знаний многих хранителей до нее давал о себе знать. В общем, сдерживалась она недолго. Уже через минуту она, оседлав меня, медленно двигалась, гася магией боль. Пока мои руки блуждали по ее телу, она, закусив губу, чтобы не кричать, тихо стонала, постепенно наращивая темп. Но потом, плюнув на конспирацию, уже стала кричать от накатывающего удовольствия.

С ее стороны это было опрометчивым шагом, потому как, услышав крики, к нам ворвалась голая Мира, сжимающая в руках короткий меч. Увидев происходящее, она запрыгнула к нам — и вот уже в постели образовалась куча — мала, которая стонала, рычала и вопила на весь дом.