В том, что подруга заставит скакать вокруг неё любого — Диана не сомневалась. Вот только не торопится ли она самопровозгласить себя Примой? Впрочем, амбициозность для балерины качество не только не лишне, а даже похвальное.

— Ты такая, — улыбнулась, — ты заставишь! — и прижалась к Леночке, обхватив подругу за плечи.

К балетным в общеобразовательной школе были «особые» требования.

Правда, особость эта заключалась в том, что требований этих не было вовсе. Нет, их, конечно и к доске вызывали, и пытались следить за выполнением домашних заданий, но если юная балерина, отвечая урок, не могла связать двух слов, внимания на это старались не обращать и ставили привычный средний балл.

Педагогов очень удивил тот факт, что Диана стала исключением из общего правила. Казалось, что девочка схватывает на лету подаваемый материал. Зная о том, какие нагрузки у учащихся хореографического училища, сколько часов им приходится проводить в танцклассе ежедневно, сама мысль, что девочка интенсивно занимается самостоятельно, казалась нелепой и глупой.

Для самостоятельных занятий у неё не было и не могло быть времени.

— А сейчас мы послушаем очень хороший ответ, — учитель истории водил тупым концом карандаша снизу верх по журналу. — И ответ это нам даст, — ненадолго замолчал, обводя взглядом класс, — Диана Малышкина! — улыбнулся, глядя на свою любимицу.

Пожилой педагог души не чаял в Диане. Эта малышка, полностью оправдывающая свою фамилию, вызывала в нем отцовские чувства, желание обнять, прижать в себе, защитить от бед и невзгод взрослой жизни. Те же самые эмоции он испытывал к своим дочерям, которые уже не только выросли и выучились, но и успели обзавестись семьями. Старшая дочь в позапрошлом году сделала его дедом, подарив первого внука.

Своих девочек правильно воспитать учителю удалось. Да ведь по-другому и быть не могло! Образование они получали в той же школе, где преподавал их отец. Дома всегда были под надзором мамы, которая когда-то была учителем английского языка, но оставила преподавание после рождения дочерей и занималась на дому переводами.

Как и в любой семье, не обошлось без эксцесса, о котором педагог старался вспоминать, как можно реже.

Но кто проследит за вот этими девчонками и мальчишками, которых вырвали из семей?

О том, что Диана сирота, учитель узнал через год после того, как начал преподавать в её классе. И это заставило сжаться сердце мужчины от страха за девочку еще сильнее.

Придя домой, он рассказал жене о Диане. Но женщина, занятая своими делами и хлопотами по дому, беспокойства его не разделила. Отмахнулась:

— Тебе своих проблем мало?! Вон о собственных дочках волнуйся! О внуке думай, если больше нечем заняться.

— Я и думаю, — проворчал, — да вот только и внука нашего есть кому воспитывать, и дочери выросли порядочными людьми. А эта девочка одна в целом мире! Кроме подружки ей, я думаю, и поплакаться в случае чего некому.

— Ну вот, — жена вытирала руки полотенцем, — есть подружка! А ты говорил — совсем одна. — Сняла кухонный передник: — Все, пойдем ужинать.

Во время совместной трапезы посматривала на мужа, который лениво жевал прекрасную отбивную, глотал, словно не замечая вкуса.

— Хватит! — прикрикнула, желая вывести мужа из задумчивости. — Знаешь, сколько их таких?! Нуждающихся в опёке?! Не насмотрелся в своей школе?!

— Насмотрелся, — мужчина отложил приборы. — Но у тех хотя бы есть родители.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась жена с ехидцей в голосе. — Удочерить нам её? Или как? — добавила, увидев, как оживился муж: — Даже не думай!

— Почему же? — мужчина понимал неуместность вопроса, но отчего-то задал его.

— Да потому что девочка только вступила в переходной возраст! — разозлилась женщина. — И если ты забыл, чего нам стоило пережить этот период с младшей дочерью, то я хорошо помню! — добавила, немного помолчав: — И вообще — мне не нужен в доме чужой человек! Прошу, больше эту тему не затрагивай!

Учитель истории не забыл.

Он прекрасно помнил, сколько седых волос добавилось у жены, когда в пятнадцать лет их младшая дочь сбежала из дома, отправившись с такими же безбашенными подростками автостопом в Крым.

Он помнил, как нашел дочь в захолустном отделении милиции.

Он помнил рассказ девушки о том, как она бежала через поле кукурузы, прячась и мечтая только о том, чтобы её не догнали и не нашли так называемые друзья, решившие расплатиться с водителем-дальнобойщиком за то, что он их подвез, телом девушки.

Он помнил слова немолодого милиционера:

— Что же вы, папаша, довели девчонку до того, что решила из дома удрать? А если бы мне не приспичило по дороге? Если бы не остановился на краю поля и не поймал вашу беглянку? Если бы её догнали те, другие?

Он помнил испуганные глаза дочери, помнил её слёзы, помнил слова:

— Папочка, больше никогда! Никогда в жизни!

И прекрасно понимал, что имела в виду девушка, бормоча вот это: «больше никогда в жизни».

Дочь слово сдержала.