Сергей Истомин в семнадцать лет давно понял силу своей притягательности для женского пола. И уже давно успел познать плотские радости.

Его первой женщиной стала одна из балерин Мариинского театра, где юный танцовщик, которому на тот момент едва исполнилось шестнадцать, принимал участие в новогоднем спектакле.

Балерина не была Примой, но и от подтанцовки в кордебалете давно ушла. Исполняла второстепенные, но значимые партии, а потому от недостатка поклонников, дарящих огромные букеты, не страдала.

Она попросила юного Сереженьку помочь добраться до дома с вот этим ворохом «силоса», как сама назвала трепетно вручаемые цветы.

Северную Пальмиру занесло снегом. Поймать или вызвать машину в такую непогоду было проблематично, балерина жила недалеко от театра, а потому Сергей с радостью согласился.

Сказать о том, что он сразу и не понял, что от него требуется после быстро выпитой чашки горячего чаю — значит соврать.

Да и что тут непонятного, если дамочка, ловко освободив юношу от свитера и рубашки, так же ловко начала стаскивать с него брюки.

Первый опыт обладания женским телом если и не поверг в неописуемый восторг, то и равнодушным юного любовника не оставил. Секс, под руководством опытной партнерши, ввиду полного отсутствия времени, обусловленного коротким перерывом между дневным и вечерним спектаклями, был быстрым и не обремененным прелюдиями.

— Беги домой, — усмехнулась балерина, выпроваживая Сереженьку. — Мне нужно немного отдохнуть. Вечерний спектакль — это тебе не утренник, где и пофилонить можно. — Добавила: — Не вздумай болтать в театре! Я найду, как выкрутиться, а тебе небо в овчинку покажется!

— Я и не собирался! — обиделся Сергей, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Он ужасно расстроился, увидев, что через пару дней честь «нести силос» предложена совсем другому.

Правда, балерина умудрилась изыскать момент и шепнуть ему на ухо:

— Не сердись. Тебе нельзя так часто!

— Это почему же? — удивился.

— Потому что женщин секс бодрит, а мужчин истощает! А кому нужен танцовщик, еле передвигающийся по сцене? — и выпорхнула на улицу следом за провожатым.

— Да пошла ты, — прошипел Сергей вслед своей первой любовнице.

Идти домой не хотелось. Сергей уединился в одной из кулис и наблюдал за тем, как устанавливают декорации к вечернему спектаклю. Здесь его и обнаружила другая балерина, рангом пониже первой любовницы.

— Обидели мальчика? — сально усмехнулась. — Я, конечно, не так хороша на сцене, как та шлюшка, что успела ухватить тебя первой, но в постели не хуже! — протянула руку. — Ну что? Пойдем? Попробуем?

Что предстоит пробовать, Сереженька уже знал. Куда идти — ему было безразличною. А потому второй сексуальный опыт случился на пыльном полу между кулисами. Так же быстро. Не отвлекаясь на мелочи, типа прелюдий. Стараясь не привлекать к себе внимания.

За прошедшие до отъезда в Южную Пальмиру полтора года Сереженька умудрился осчастливить своим вниманием почти всю женскую часть труппы.

Он стал циником, научился выбирать и отказывать.

Когда одна из любовниц попыталась предъявить претензии к недостатку внимания с его стороны, ответил:

— И что ты мне сделаешь? По законам нашей страны я несовершеннолетний, а ты — старая извращенка, совратившая младенца! — ухмыльнулся: — Так что держи рот на замке и будь тихо счастлива в момент, когда снизойду до твоего дряблого тела.

Через несколько дней Истомин удостоился приглашения в гримёрку Примы.

Ведущая балерина труппы возлежала на оттоманке, прикрыв ножки пледом.

Сергей тотчас решил, что Прима хочет испробовать его мужские умения, но балерина осадила его, уже двинувшегося к диванчику:

— Но-но! — усмехнулась. — Угомонись, жеребчик! В тебе, конечно, есть что-то притягательное. Даже затрудняюсь сказать что именно. Какой-то шарм. Какая-то маскулинность, как у высокопородного самца. Но рисковать своей карьерой из-за тебя я не стану! Вот дорастешь до восемнадцати, тогда и распробую что же ты такое.

— И зачем же тогда вы меня пригласили? — растерялся Сергей.

— Предупредить, чтобы был поаккуратнее, — продолжала взирать с улыбкой Прима. — А то может случиться, что одна из дрыгоножек кордебалета вдруг залетит от тебя, да и потащит под венец! Им-то, старушкам бесталанным, терять уже нечего!

— Не потащит, — оценил заботу Сергей, — мне еще семнадцати нет!

— Ну, до ЗАГСа дело, может, и не дойдет, но карьеру себе подпортишь, — охладила пыл Прима. — Впрочем, я предупредила, а там — поступай, как знаешь, — устало махнула рукой в направлении двери: — Беги. Мне отдохнуть нужно.