Она кричала на всех сразу, обвиняюще выкрикивала угрозы нам в лица. Около меня ее прямо всю перекосило от злости.

— Я знаю — это ты, дрянь. Не впервые тебя в воровстве обвиняют. Ты и в дом этот воровкой вошла. Ничто тебя не исправит! Признайся сейчас! Я знаю, что это ты! У меня есть доказательства!

— Мама! — Алекс, кажется, был в шоке от происходящего. Вбежал в комнату на крики, оглядел нашу шеренгу. — Что ты делаешь?! Перестань!

— В нашем доме воры! Точнее, воровка!

— Лора успокойся, — холодно перебил супругу мистер Торнхилл. Подошел ко мне.

От его пронизывающего взгляда мне сделалось не по себе. С тех самых пор, как он прогнал меня из своей комнаты, мы с ним сильно отдалились друг от друга. И я даже испытывала облегчение. Потому что его взгляды, что он порой бросал на меня, мне не нравились. Были отталкивающими. Казалось, он чего-то терпеливо ждал.

— Ди, ты брала украшения? — он тяжело посмотрел на меня.

— Нет, мистер Торнхилл, — язык еле шевелился.

Атмосфера стояла в комнате неприятная. Грэйс застыла каменным изваянием у двери, Алекс смотрел широко раскрытыми глазами. Вся гостиная погрузилась в молчание. Рядом со мной стояла прямая, как палка, моя мать.

— Спрошу еще раз, Ди. Подумай хорошенько, прежде, чем ответить. Ты брала украшения?

— Нет, мистер Торнхилл. — Мой голос упал до еле различимого шепота.

Почему-то сделалось страшно как никогда. В кончиках пальцев неприятно покалывало, по коже поползли мурашки.

— Ты обманула меня. Разве я этого заслуживаю? — вкрадчиво произнес он.

— Но я…

В эту секунду он водрузил на стол пакет. Наверное, тот самый, что собрала в дорогу Грэйс. Я даже его не проверила.

В голове стрельнула ужасающая мысль — а вдруг она меня опять подставила? Что, если все ее слезы были игрой?

Но нет. Она стояла, белая как полотно. В тон своему льняному платью до пят. Застывшие глаза прикрылись на мгновение, она пошатнулась.

— Это не мое.

— А чье тогда? Тут девичьи вещи. А еще деньги. Драгоценности. Девочек в доме всего две. Или это Грэйс украла или ты.

На этих словах девушка была готова вот-вот грохнуться в обморок. В глазах стояли слезы. Если они узнают, что она собралась бежать, то ее запрут дома. Ее уже запирали однажды. А там и живот покажется…

«Родители отправят меня на аборт, чтобы избежать скандала».

Мне было очень ее жаль. А я еще я не очень знала как лучше. Ведь мне было всего двенадцать. Родители в таком возрасте очень часто кажутся врагами.

— Грэйс, это твои вещи? Вот, кажется, это твоя кофта. Что тут еще…

— Это мое, — тихо ответила она.

— И что это значит?

— Папа… я… — ее взгляд заметался. — Пожалуйста, не нужно…

— Что ты собиралась с этим делать? — его голос не предвещал ничего хорошего.

— Ничего… Это просто…

— Это просто ее вещи, — перебила я ее. — Я их взяла.

Мое сердце грохотало в груди, норовя вот-вот выпрыгнуть. По венам густо разлился адреналин. Но я не жалела о содеянном.

Логики в этом, конечно, не было. Не могла же я щеголять по дому в украденных вещах. Но об этом никто даже не подумал. Все вцепились в мое признание мертвой хваткой.

— Получается, что и украшения, и деньги ты тоже взяла? — спокойно уточнил мистер Торнхилл. От его напускного спокойствия я поежилась. Он подошел еще ближе.

— Получается, что так.

— Ты меня глубоко разочаровала, Ди. Я тебе верил. Ты предала меня.

Я молчала и теребила подол своего фартука от формы.

Медленно, с непроницаемой маской на лице, он расстегнул ремень и вытянул его из шлеек. Раздался жалобный звон пряжки.

Все в шоке замерли, но не посмели сказать и слова. Воровство, как ни крути, это нарушение закона. Прислуга, мать, дети Торнхиллов. Все стояли, потеряв дар речи. Только Лора стояла с безумным торжествующим выражением лица, жутко улыбалась.

Первый удар пришелся по предплечью. Ошпарил, словно кипяток. Нет. Словно кипящая смола, которую на тебя вылили. Ничем не смыть. Горит, разъедает кожу, раздирает до костей.

Я громко закричала от боли.

Свистящий звук… второй удар. По плечу.

От третьего удара я пошатнулась и присела на пол, прикрылась руками. Плакала и кричала, но град ударов продолжал сыпаться, обжигая колени, бедра, ладони, что я выставила вперед. Казалось, моему аду не было конца.

— Перестань! Прекрати! — раздался душераздирающий вопль.