Шрифт:
Супруга слепого Лаврентия давно умерла. Пока она была жива – ухаживала за невидящим мужем, и жили они в селе, призираемы почти всеми, практически изгоями. А когда жена умерла -никто не навещал предателя, отдавшего младенца оборотню Никодиму. Лишь изредка заходила к нему соседка, что жила напротив, и из брезгливой жалости высыпала перед ним на грязные вонючие махры сухари, предназначенные свиньям, плевала в сердцах, серчая даже на саму себя за свою мягкотелость, и уходила. Лаврентий при этом дрожащими руками подбирал сухари, плакал, и засовывал себе за пазуху, чтоб не достались крысам…
Вот и сейчас он подумал, что пришла Людмила, и жалобным сиплым дрожащим голосом заблеял:
– Людка… Людка…
Ему никто не ответил, и слепой старик ещё немного попялившись слезящимися водянистыми глазами на проём двери, снова обернулся к слепому окошку. Он шевелил губами, что-то шептал и причмокивал, периодически начиная беззвучно плакать или тихо скулить. Сидел, и раскачивался на грязных вонючих тряпках…
Вдруг половица скрипнула, и старик снова медленно обернулся в сторону входной двери. Он был совершенно беззащитен и смог только просипеть:
– Кто это?…
Тот, кто зашёл – стоял, молча, сбоку и наблюдал.
Вдруг кто-то положил старику руку на плечо. Он вздрогнул и снова беспомощно задрал голову, обводя пространство сзади себя невидящим взглядом.
– Людка… Людка?
Чьи-то мощные волосатые руки схватили, его за плечи подняли высоко над землёй. Следом острые клыки резанули, как сабли, по его старческой безвольной шее. Старик взвизгнул и пробовал закричать, но алая кровь фонтаном прыснула из разорванных артерий и он быстро угомонился…
Через полчаса в его дом вошли восемь существ, заросшие густой мохнатой буро-рыжей шерстью, среди которых было два существа женского пола и один – ребёнок. Они, молча, не нарушая тишины ни единым звуком, как будто соблюдали конспирацию и общались исключительно телепатически, прошли в комнату, где всё ещё лежало бездыханное скорчившееся тело старика и расселись каждый по своим углам, не включая свет и не обнаруживая себя никаким образом. Казалось, что и общались они на уровне телепатии, переглядываясь, и зыркая друг на друга холодными, лютым взглядом. Нарушал тишину лишь "ребёнок", тут же подошедший к деду и принявшийся играть с его безжизненной рукой.
Когда дитя наигралось – старший в этой группе свирепых и нелюдимых существ вдруг встал, поднял тело старика и перенёс его на стол. Все остальные, молча, подошли и принялись вырывать и выгрызать его плоть, чавкая и рыча.
Закончив трапезу, старший – огромный оборотень по имени Никодим, глухо и низко прорычал:
– Надо убить ту, что кормила слепого. Иначе она нас обнаружит. Убить надо завтра вечером или в ночь, чтобы оттащить тело в лес до рассвета. Нельзя никому показываться на глаза. Никто не должен знать о нас. Иначе- перестреляют…
Глава 3
Людмила
Наступил вечер следующего дня. Людмила – соседка слепого Лаврентия, что жила через дорогу, в этот вечер неважно себя почувствовала и из дома не выходила. У неё повысилось давление, разболелась голова, и она, выпив таблеточку, прилегла отдохнуть. Её супруг – Пётр – разбирался в чулане, пытаясь отыскать среди закруток банку с вареньем. Он практически до неё добрался, как во входную дверь постучали. Пётр вышел в сени и открыл вечернему гостю дверь. Перед ним стояла странная худая женщина средних лет с длинным хвостом из жёстких русых волос, выбивающихся из заколки, узкими серыми глазами, смотрящими пристально и холодно, и глубокими носогубными складками. Выглядела она неопрятно и неухоженно. Женщина метнула на хозяина быстрый недружелюбный взгляд и резко спросила:
– Супруга где?
Пётр, не узнавая в гостье никого из знакомых ему селян, вдруг насторожился. И вопрос женщины показался ему вызывающим, и весь её холодный недружелюбный вид стал рождать в нём какие-то смутные подозрения. Он спросил:
– А зачем она тебе?
– Дело есть, – уклончиво ответила странная женщина, смотря уже не на него, а на дверь в комнату. Всё это Петру совершенно не понравилось и он, позвав жену из зала, решил далеко не уходить. Людмила вышла в сени и так же с удивлением уставилась на искавшую с ней встречи в столь поздний час незнакомку. Муж и жена стояли рядом, наблюдая за непрошенной гостьей. Она совершенно не вызывала доверие и рождала в душе непонятный страх.
– Ты Люда? – вдруг спросила женщина, – выйди, поговорить надо.
Муж с женой переглянулись, но какая-то мистическая сила почему-то заставила Людмилу повиноваться приказу. Муж же, словно остолбенев и не в силах сопротивляться, так и остался стоять в сенях.
– Ты далеко не уходи! – смог только выкрикнуть он. Но Людмила уже, словно его и не слышала. Она шла, как оглушённая, слепо повинуясь совершенно незнакомой женщине. Они, словно две подружки, вышли со двора, и пошли в сторону оврагов, за которыми располагался высокой чёрной стеной лес. Людмила, молча, шла сзади, как послушная, ведомая на заклание жертва. И только пройдя овраги, разум вдруг вернулся к ней и она ужаснулась. "Куда, зачем я иду?" вдруг стало, тревожно биться у неё в голове и женщина остановилась. Шедшая впереди незнакомка, почувствовав, что за ней не следуют, тоже встала и, не оборачиваясь, в приказном порядке произнесла: "Пойдём!"