– Она не помешает этому, и я даже скажу, что она поспособствует укреплению наших позиций. Мы хорошо к ней готовимся, и я рассчитываю, что наши олимпийцы получат как минимум треть всех медалей. В будущем такого результата добиться не получится, но сейчас мы сможем показать всю силу нашей нации. Я сам на Олимпийские игры не поеду, но попрошу сделать это тебя, а мне нужно будет посетить заводы и проверить переброску воздушного флота в Крым. После завершения Олимпийских игр времени на подготовку не останется. Ещё нужно приготовить ряд провокаций, чтобы убедить наших противников в переносе сроков начала операции на следующий год. Турки не должны провести осеннюю мобилизацию, а потом уже будет поздно. Да и вообще, тебе нужно отдохнуть, возьми с собой мою мать, ей будет интересно посмотреть на зрелищные мероприятия, – сказал я.

– Я подумаю, – ответил отец и встал, заканчивая наш разговор.

Лучше надеяться на Бога,

нежели на князя.

Даниил Заточник

18 января 1894 года. Гатчинский дворец.

Когда я вошёл в зал для совещаний, там уже присутствовали мой отец, князь и митрополит Иоанникий, бывший патриарх, снятый указом пять дней назад. Последний сидел бледный, и как ни странно в наручниках и далеко не новой рясе.

Пройдя к столу, я уселся прямо напротив митрополита и, положив перед собой папку, открыл её и некоторое время изучал лежащие там бумаги. Боковым зрением я видел, как отец и князь посматривают то на меня, то на митрополита и ждут объяснений, с чем связана эта встреча. Оторвавшись от бумаг, я посмотрел на митрополита. От моего взгляда митрополит опустил глаза и весь сжался на стуле.

– Может, ты объяснишь всё-таки нам причину, по которой мы здесь собрались и почему митрополит в кандалах, как беглый преступник, – спросил отец, совершенно спокойно, принимая мои правила игры.

– Потому, отец, что это и есть беглый преступник. Именно он стоял за организацией последнего покушения, именно он уговорил Великих князей пойти на собственных родственников с целью их убийства, обещая поддержку церкви. Хотя князья тоже хороши. Они, каждый по отдельности, готовили государственный переворот в надежде занять место императора. Именно его люди уговорили отца Иоанна Кронштадтского собрать народ и просить милости царя для преступников, понимая, что в скором времени об их участии в заговоре станет известно. Вот теперь надо решить судьбу этого иуды, что с ним делать. Всё-таки митрополит, и назначали его мы, выбрав из других кандидатов, как самого честного. Я даже боюсь представить, что могут натворить другие кандидаты, – сказал я и взял паузу.

– Казнить тварь, – проговорил князь, который до сих пор винил себя за произошедшее. В дополнение ко всему, одним из нападавших и стрелявших в меня был его дальний родственник, тем самым бросавший тень на самого князя. – Повесить, публично.

– Если мы его повесим, то в скором времени его сделают мучеником, – проговорил отец.

– Тогда пусть он сам себя повесит при свидетелях. Самоубийцам приготовлена геенна огненная, как и предателям. После этого его точно мучеником не сделают, – предложил я.

– Что скажешь в своё оправдание? – спросил отец, глядя на митрополита.

Тот попытался упасть императору в ноги. Но его приковали к креслу, и он рухнул вместе с ним на пол и заревел, причитая:

– Бес попутал, прости, государь, не хотел я, епископы, злыдни, подговорили. Реформами они недовольны, – продолжал он умолять государя.

Я достал из стопки несколько листков бумаги и положил их перед собой, после чего сказал:

– А вот епископы говорят, что это митрополит их заставил поддержать, а четверых несогласных заперли в монастыре, где проходила встреча с вами.

Достав ещё несколько бумаг, я положил их рядом и продолжил:

– А вот это, показания свидетеля, когда вы разговаривали с английским шпионом, который предлагал вам поддержку, в замен вы обещали отменить Крестовый поход. Вот это суммы, положенные в банк Швейцарии на ваше имя. Да тут у меня документов на три пожизненных срока, поэтому повешение – это вообще очень лёгкая казнь. Я предлагаю сделать три казни сразу. Мы продвинулись в технике воскрешения людей, по показаниям наших учёных, душа находится в человеческом теле, ещё пятнадцать минут, и за это время можно воскресить человека, не дав душе уйти на суд божий. Поэтому я предлагаю провести три казни с оживлением, чтобы он прочувствовал до конца всё, что он совершил.

От моих слов все присутствующие с удивлением посмотрели на меня, вот только во взгляде иуды было не удивление, а ужас. Внезапно он завыл и забился на полу в кандалах, прикованных к валяющемуся рядом креслу.

На звук в кабинет заглянула дежурившая снаружи охрана, я сделал им знак, и они, подхватив бывшего уже митрополита, вытащили его из кабинета вместе с креслом.

– Ты серьёзно хочешь казнить его трижды? – спросил отец.

– Нет ,конечно, но такую возможность для некоторых личностей я бы использовал. К сожалению, нас не поймут. Лучше давайте подумаем, что будем делать с патриархом? Где искать нового?