Капитан задумался. Илиа догадывалась, о чем он размышляет. Корабль очень велик, в нем есть места, которые невозможно просканировать, поскольку датчики там давно не работают. А если беглец будет почаще менять укрытия, это еще больше затруднит поиски.

– Необходимо разыскать этого парня, – сказал капитан. – Нельзя, чтобы он гулял на свободе, когда Садзаки и другие проснутся.

– А потом что?

– Вероятно, придется его убить. Но сделать это надо аккуратно. Заморозить тело в капсуле и сказать, что так и было.

– То есть представить это как несчастный случай?

– Да.

На лице капитана, которое Илиа видела в смотровое окошко, по обыкновению ничего не отразилось. У него мимические возможности, как у мраморной статуи, подумала она.

Это было хорошее решение. Замороченная собственными проблемами, Илиа не смогла до него додуматься. До последней минуты она боялась конфронтации с Нагорным, поскольку та могла привести к его смерти, а такое развитие событий представлялось неприемлемым. Оказывается, оно вполне приемлемое, если взглянуть с правильной точки зрения.

– Спасибо, капитан, – сказала Вольева. – Вы мне очень помогли. А теперь, с вашего разрешения, я вас снова заморожу.

– Но ведь ты скоро вернешься, да? Мне приятно разговаривать с тобой, Илиа.

– Я ни за какие коврижки не пропущу нашей встречи. – Она приказала браслету снизить температуру мозга капитана на пятьдесят милликельвинов. Это отправит его назад, в дрему, в бездумное небытие. Так она считала.

Вольева в тишине докурила сигарету, а потом перевела взгляд с капитана в темный изгиб коридора. Где-то там, в корабельных недрах, ее подкарауливает Нагорный. Он затаил на нее глубокую обиду. Он болен. У него поехала крыша.

Это бешеная собака, которую надо пристрелить.

– Кажется, я знаю, что это такое, – произнес Силвест, когда последний мешавший камень кладки был удален и открылась верхняя часть грани обелиска площадью два квадратных метра.

– И что же?

– Это карта системы Дельты Павлина.

– Что-то мне подсказывает: вы уже давно знаете это.

Паскаль глядела через выпуклые очки на сложный рисунок – две группы слегка искаженных концентрических окружностей. Стереоскопически совмещенные, они должны были дать единую картину, как бы висящую в воздухе перед обсидиановым обелиском. Это были орбиты планет. Сомнений быть не могло. Солнце – Дельта Павлина – находилось, как и полагается, в центре, помеченное амарантийским иероглифом – пятиконечной звездой, что сразу же напомнило о Земле. Затем следовали четкие орбиты главных небесных тел этой системы. Ресургему был присвоен символ, означавший мир. Сомнений нет. Это не случайный набор окружностей – около главных планет изображены их спутники.

– Были кое-какие догадки, – сказал Силвест.

Он совершенно выдохся, проработав в шахте всю ночь, да еще испытывая постоянный страх, но дело того стоило. Очистить второй метр обелиска было куда труднее, чем первый, да и буря выла, точно эскадрон баньши, примчавшийся с дикими воплями за душами археологов. Но, как это бывало и раньше, как будет и впредь, буря так и не достигла той силы, о которой предупреждал Кювье. Теперь самое худшее позади, хотя тучи пыли еще мечутся в небе, точно черные знамена. Тем не менее розовый рассвет уже прогоняет ночь. Похоже, опасность миновала.

– Все это ничего не меняет, – стояла на своем Паскаль. – Мы ведь давно в курсе, что они занимались астрономией. Находка говорит лишь о том, что на каком-то этапе своего развития амарантийцы узнали о гелиоцентричности этой планетной системы.

– Нет, находка дает гораздо больше, – медленно произнес Силвест. – Далеко не все эти планеты видны невооруженным глазом, даже если учесть возможные физиологические особенности амарантийцев.

– Значит, у них были телескопы!

– Не так давно вы назвали их инопланетянами каменного века. А теперь приписываете им умение делать телескопы?

Журналистка вроде бы улыбнулась, но маска на ее лице не давала уверенности в этом. Паскаль запрокинула голову: что-то блестящее пронеслось между барханами. Это под пылевыми облаками летел дельтоид.

– Похоже, у нас гости, – сказала Паскаль.

Они так быстро взобрались по лестнице, что запыхались, когда оказались наверху. Хотя ветер начал слабеть несколько часов назад, ходить по отвалам было чистым наказанием. На территории раскопок царил хаос: прожекторы и гравитометры опрокинуты, некоторые сломаны, прочее оборудование валяется где попало.

Самолет кружил над головами; пилот высматривал место для посадки. Силвест сразу понял, что дельтоид прилетел из Кювье – в Мантеле таких больших нет. На Ресургеме летающих аппаратов вообще было мало и ценились они высоко, поскольку лишь благодаря им поддерживалась связь между поселками, расположенными в нескольких сотнях километров друг от друга.

Все действующие ныне самолеты были изготовлены еще в первые годы существования колонии. Делали их роботы, используя местное сырье. Роботы-конструкторы были уничтожены или похищены во время мятежа, и все, что осталось после них, ценилось на вес золота. Конечно, самолеты могли самовосстанавливаться после небольших аварий, так что особого ухода не требовали. Но некоторые стали жертвами диверсий или небрежности; с годами воздушный флот колонии сокращался.