– Наложенные на мой разум мыслительные шаблоны стали стремительно ветшать. Мы уже ощущали хватку гравитационных полей вблизи завесы. Карина погибла бы, если бы я не отделил свой модуль от ее.

Он почти физически ощущал, как Паскаль пытается совместить эту информацию с той записью, которую она носит в своей памяти и которая является частью истории, выученной еще в ранние годы жизни. То, что она слышит, – не может, не должно было быть правдой! Ведь все так просто! Измененный мозг Лефевр начал сдавать. Она принесла себя в жертву, отстыковавшись, чтобы Силвест получил шанс вступить в контакт с чем-то совершенно чужеродным. Иначе и быть не могло! Паскаль всегда верила Силвесту… И вдруг это оказывается ложью!

– Вот что я тогда должен был сделать! Сейчас, когда все уже позади, об этом легко говорить, но тогда я не смог… ни сразу, ни потом.

Паскаль не видела его лица. Выражало ли оно сейчас радость или…

– Я не смог поджечь пиропатроны.

– Почему?

Возможно, она хотела, чтобы он ответил: это было невозможно по техническим причинам; область спокойного космоса была слишком маленькой и не допускала никакого маневра; гравитационные вихри парализовали его, чуть не сорвав мясо с костей. Но это было бы ложью, а сейчас он не смел лгать.

– Я испугался, – сказал Силвест. – Просто до смерти испугался. Больше всего боялся умереть в этом чужом мире. Боялся того, что случится с моей душой в том месте, где я оказался. В том, которое Ласкаль называл Пространством Откровения. – Он откашлялся, зная, что времени почти не осталось. – Это звучит иррационально, но тогда я все это ощущал каждой клеткой своего тела. Компьютерные модели не подготовили нас к этому ужасу.

– И все же ты это сделал?

– Гравитационные вихри разорвали наш корабль напополам. Они сделали то, для чего предназначались пиропатроны. Я не погиб… и не могу понять почему. Ведь я был обречен.

– А Карина?

Прежде чем он успел ответить – если допустить, что у него был готовый ответ, – тошнотворный запах ударил им в лицо. Опять усыпляющий газ, но теперь в несравненно большей концентрации. Он заполнил легкие, и Силвест забыл и о Завесе Ласкаля, и о Карине, и о своей роли в ее судьбе. Теперь во всей Вселенной было лишь одно неотложное дело – вычихать из легких этот газ.

Впрочем, было и другое – содрать кожу с зудящих пальцев!

В голубом сиянии появился человек. Маска скрывала его лицо, но поза красноречиво свидетельствовала об усталом безразличии. Лениво он поднял левую руку. Сначала Силвесту показалось, что в ней зажат мегафон с широким раструбом, но то, как человек его держал, говорило, что у предмета есть гораздо более важное предназначение.

Он целился спокойно и методично, пока оружие не оказалось направленным прямо в глаза Силвесту.

А потом – в этой мертвой тишине – он сделал что-то, и в мозг Силвеста вошла раскаленная игла.

– Насчет глаз – прошу извинения, – услышал Силвест, когда миновала целая вечность боли и не зависящих от него передвижений.

На какое-то время Силвест погрузился в сумятицу мыслей, стараясь восстановить в памяти порядок недавних событий. Где-то в недалеком прошлом находились его свадьба, кровавая бойня, бегство в лабиринт, усыпляющий газ… и больше ничего, связанного с настоящим. У него было ощущение, что он пытается связать биографию из пригоршни непронумерованных фактов, биографию, события которой казались дразняще знакомыми.

…Невероятная боль в голове, когда какой-то человек направил на него оружие…

Силвест ослеп.

Мир исчез, его заменила неподвижная серая мозаика: зрение перешло на аварийный режим. Одно из лучших произведений Кэлвина понесло тяжелый урон.

– А вообще-то, и к лучшему, что вы не видите нас, – продолжал голос, источник которого теперь находился гораздо ближе. – Конечно, можно было завязать вам глаза, но мы не знаем, на что еще были способны эти штучки. Что, если они видят через любую ткань? В общем, так было проще. Сфокусированный магнитный импульс… Ну, может, немного боли, несколько сожженных контуров… Жаль, конечно…

В голосе не было ни малейшей жалости.

– Что с моей женой?

– Вы про дочку Жирардо? С ней полный порядок. Нам не пришлось принимать жестких мер в отношении нее.

Может быть, оттого, что ослеп, Силвест стал очень чуток к движениям вокруг. Он догадался, что летит на самолете впритирку к земле, по каньонам и долинам – пилот стремится избежать песчаной бури. Кому принадлежит этот самолет и кто вообще сейчас заправляет делами? Удержали ли сторонники Жирардо власть в Кювье, или вся колония перешла в руки «Истинного пути»? Ни то ни другое энтузиазма не вызывало. Можно было заключить союз с Жирардо, но он умер. И у Силвеста полно врагов в руководстве партии увлажнистов – людей, порицавших Жирардо за то, что он оставил Силвесту жизнь после первого мятежа.

И все-таки Силвест жив. А слепым ему уже довелось побывать. Он помнил эти ощущения и знал, что сумеет с ними справиться.

– Куда мы летим? – спросил Силвест.

Его связали и очень сильно затянули веревки, нарушив кровообращение.

– Обратно в Кювье?

– А если и так? Я бы удивился, узнав, что вам не терпится туда попасть.

Самолет накренился и рухнул в тошнотворную воздушную яму. Потом долго выбирался из нее, точно игрушечная яхта, попавшая в океанский шторм. Силвест попытался восстановить в памяти карту каньонов вблизи Кювье, но это было бессмысленной тратой сил. Возможно, до амарантийского города отсюда ближе, чем до дома, но с равным успехом Силвест мог находиться в противоположной точке планеты.