— Да. Но я не предатель! И мой муж был не предатель! Я всегда была против этого, я хочу убить Филина так же, как и ты! Чтобы ни мой, ни твой сын не знали, кто он…

— Не меняй тему. Где доказательства, что ты не крыса Филина? — снова вмешался Дилан.

— Будут. И тогда ты попросишь прощения у меня.

— Обязательно. — огрызнулся он.

Непринуждённо поболтать не получилось. До конца дороги мы молчали, Дилан включил радио.

Когда мы подъехали к моему бывшему дому, на крыльце уже стояла мама.

Все поздоровались, Дилан зашел на чай; пока все сидели за столом, он бросал острые взгляды на Ирму, а она старалась не обращать на них внимания.

— Я слышала, ты приехал на зачистку деревни в Верхнем Волчке? — обратилась мама к Дилану.

— Да. Потом будем отстраивать дома заново.

— Обрыв взорвут?

— Этот вопрос ещё не решён.

— А зачем… — мама осеклась и переформулировала вопрос. — Диана и Ирма поедут с тобой?

— Нет. У них свои дела здесь, у меня — свои.

— Ясно…

Дилан выпил свой чай и уехал.

— Значит, о твоей беременности я узнаю самой последней… — сказала мне мама.

— Отношения у нас с тобой не то чтобы доверительные…

— Я была и остаюсь твоей матерью! — она пустила слезу. — Простите, Ирма…

— Надо было вспомнить об этом, когда ты предала меня! Папа бы ни за что так не поступил!

— Диана, — вмешалась Ирма, — весь клан готов был тебя нейтрализовать, когда они узнали, что у тебя гиперген и что ты отказываешься принимать транквилизатор. Это угроза для всех. Любая мать поступила бы так же…

Я уставилась на них обеих, растерянно ухмыльнулась и вышла прочь. Никто не стал мне мешать. Уйти я могла только в одно место: к папе.

— Привет, папа… Столько новостей…

Здесь я могла, не таясь, выплеснуть все накопившиеся переживания и эмоции, рассказать тайны и планы. Мне слышались папины ответы. На этот раз он сказал, что мне стоит попросить у мамы прощения. Я долго спорила с ним, но он хотел от меня только этого. Мы говорили долго; встала я, когда его голос в моей голове совсем затих. Мне показалось, что папа очень скучает по маме.

«Неужели душа папы где-то живёт? Не могут же все эти его мысли быть просто придуманными мной?» — я верила, что папа наблюдает за всеми нами, я хотела чувствовать, что он меня любит.

Когда я вернулась в дом, на кухне сидела одна мама, чистила клубнику на варенье.

— Где Ирма? — поинтересовалась я.

— Ушла гулять.

— Мама… — начала я. — Прости меня. Я понимаю, почему ты так поступила тогда.

Её руки задрожали, солнечные лучи в окне падали на половину её лица так, что стали чётко видны начинающиеся признаки старения.

— Что ж, конечно, прощаю… — она улыбнулась.

Мы так и остались сидеть по разным концам стола. Ни я, ни она, не знали, о чём говорить.

Скоро вернулась Ирма и избавила нас от неловкого молчания.

— Марина, вы знали невесту Филина?

— Да, знала… Очень странная была девушка. Она была старше меня лет на 9, мы общались не очень часто, только когда Стас приводил её к нам в гости.

— У вас остались её фотографии?

— Нет, откуда? Только если у её сестры. Сестру тоже зовут Марина.

— Интересно… Знаете, где она живет?

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Филин ещё жив. Мы ищем его слабые стороны, нужны вещи… рычаги давления.

— Уверяю тебя, если Филин до сих пор не сгнил в земле, то за это время он стал совершенно другим человеком.

— Диана говорила, что он часто вспоминает Ларису. И винит всех в её смерти.

— Да? Неужели? — маме было противно вспоминать об этом, но она ответила. — Ладно, Марина живёт на окраине деревни, на большом холме. Диана знает, покажет, где это. Дом 5, с зелеными облезлыми стенами, сразу найдёте, он там один такой. Только вряд ли вы чего-то добьётесь от неё, она не любит общаться людьми.

— Спасибо. — Ирма обратилась ко мне. — Идем?

Я кивнула и мы вышли.

— Что ты задумала?

— Увидишь!

Мы шли пешком, наверное, минут сорок. Дом, как и сказала мама, заметили издалека. Уродливый дом, вместо забора какая-то редкая железная решётка и покосившиеся доски вместо кольев. Калитка была сломана, пришлось обойти её там, где так называемый забор лежал на земле. Тут и там бегали и мяукали кошки. Весьма странное обстоятельство, если учитывать, что она полуволк, как и все мы.