– Вы тоже заблудились? – раздраженно спрашиваю я.

– Да. —человек радостно улыбается.

– Вы знаете, где дорога? – вновь уточняю я.

– Нет.

– Так, зачем вы взялись нам ее показывать? —Леша с укором смотрит на толстяка.

Человек по—прежнему радостно улыбается.

– Выведете нас отсюда, пожалуйста, – прошу я его.

Маша молитвенно простирает к нему руки. На слове «пожалуйста» у человека на мгновение перекашивает лицо.

– Я выведу вас туда, где живу, а старший покажет вам дорогу.

– Он точно знает?

– Знает.

– Ну что, Маша?

– Пошли, конечно. У нас нет выбора.

Человек уверенно выводит нас на тропинку, и мы еще долго идем по лесу.

***

Гусеницы почти переползли тропинку, по которой шел толстый человек в длинной рубахе.

– Ой!

– Что ой?

– Он наступил мне на хвост.

– Это не хвост.

– А что это?

– Это часть твоего тела.

– Он наступил на часть моего тела! На самый его конец. Смотри, какой красный!

– Окуни его в росу, быстро!

Гусеница опускает конец тела в росу. Раздается шипение, капля испаряется.

– Как хорошо—то, Рита.

– Разомлела уже. Вперед!

– Я так устала от этой гонки…

– Если новости придут раньше нас…

– Нет, нет! Мне об этом даже страшно подумать.

***

Человек выводит нас на поляну, на которой расположился настоящий палаточный городок. Только вместо туристов из них повылезали, зевая и почесываясь, такие же толстые в грязных балахонах люди. Мы рассматриваем этих странных людей, а они нас, но недолго. Я беру себя в руки.

– Ну, и кто тут старший? – спрашиваю я.

Из палатки выходит самый толстый и большой человек.

– Я тут старший. – говорит он.

– Может вы знаете, как выйти к дороге?

Толстый близко подходит к Маше и смотрит на нее:

– Какая дорога! Для жролей не существует дорог!

Один из жролей пальцем дотрагивается до Маши. Жроли торжествующе смеются. Маша прячется мне за спину, но там тоже стоят жроли.

– Инна, мелкий, бежим! – кричит Маша.

– Куда, Маша? Эти жроли окружили нас со всех сторон! – возмущаюсь я, оглядываясь по сторонам.

– Ну, сволочи, гады, бл.., я сейчас вам покажу!

Леша выскочил вперед и приготовился драться, но вдруг жроли упали на спину и, поглаживая себя по животу, застонали:

– Еще! Еще!

Мы смотрели друг на друга в недоумении. Маша охнула. Мелкий стал совершенно седым. Я схватила руку Машы.

– Бежим!

– Помогите! – голос раздавался откуда—то сзади.

Мы обернулись. У входа в палатку лежал немощный старик. Я бросилась к нему:

– Вы кто? Вам помочь?

– Меня зовут Кирилл, – еле шевеля губами проговорил он.

Маша обернулась, подошла к старику.

Кира? Бежим! – сказала она ему.

– Не могу, нет сил.

Маша, это кто?

– Это Кирилл, Инна!

– Понятно. Я все поняла! – задумчиво сказала я, пытаясь все сложить по полочкам в своей голове.

Но тут кто—то ткнул мне пальцем в спину. Я обернулась. Все жроли сидели вокруг нас и умиленно смотрели на Лешу. Меня передернуло от этого бессмысленного голодного взгляда.

– Мальчик, скажи еще что—нибудь. Ведь мы тебе не нравимся?

Жроли засмеялись. Я взвалила старика на спину.

– Дорогу! – крикнула я им.

– Вы никуда не пойдете!

Все жроли встали плотным кольцом. Но тут Маша закричала изо всех сил.

– Блин, сволочи немытые, уроды толстые, говно вонючее!

Жроли упали на землю и застонали, причмокивая и облизываясь. И Маша почти физически почувствовала, что из нее как будто пылесосом высасывают жизнь. Закружилась голова. Она сделала глубокий вдох, резкий выдох.

– Бежим! – крикнула я.

Неслись мы так, как говорят, со всех ног, не разбирая пути. Я практически не чувствовала веса Кирилла. Жроли бежали где—то позади, не отставая. Разрыв между нами сокращался. Пот и какая—то красная пелена застилали мне глаза. Я сильно расцарапала лоб о ветку, из ранки сочилась кровь, но я ни на что не обращала внимания: главное – оторваться от погони!

***

– Опять этот грохот! «Кто—то бежит», – произнесла одна гусеница.

– Они еще далеко, а колокольчики рядом, – подтвердила вторая.