— Не должно быть слишком сложно.

— Они будут выделяться из толпы. Как только мы найдем место их размещения, следить за ними будет совсем несложно. Люди на фестивале счастливы и беззаботны. Эти ребята будут полной противоположностью. У нас будет семь дней, чтобы узнать о них все, что сможем.

Он нахмурился.

— Я всегда находил это забавным. Вполне разумные люди становятся туристами и вдруг решают, что с ними не может случиться ничего плохого. Словно щелкнули выключателем. Внезапно они начинают слишком много пить и шататься по темным улицам с незащищенными имплантатами. Они шляются по проезжей части. У них словно едет крыша. Они думают, что каждый незнакомец — дружелюбный местный житель.

Она покачала головой.

— Матиас, ты когда-нибудь расслабляешься? Ты хоть знаешь, что это слово означает?

Он улыбнулся.

— Знаю. Я даже, как известно, иногда позволяю себе благоразумно посмеяться.

Она прищурилась, смотря на него.

— Моя семья держала тебя под постоянным наблюдением с самого твоего рождения. Единственный раз, когда я видела тебя смеющимся, это когда ты вонзил нож в сердце карьеры Дрюэри.

— Он заслужил это.

Без сомнения. Матиас женат уже три года. Должно быть, это раздражало его все это время. Встретив Дрюэри, она понятия не имела, как он так долго терпел.

— Сейчас я расслаблен, — сказал Матиас. — Вот прямо сейчас. Ты наблюдаешь, как это происходит.

— Я чувствую себя такой привилегированной.

— Ты должна.

— Раз уж ты так расслабился, возможно, ты мог бы кое-что прояснить для меня, — сказала Рамона. — Кажется, я припоминаю статью, которую прочитала около месяца назад, касающуюся разлива химикатов в Монро. Специальный прокурор провинции направил федеральному правительству официальный запрос с просьбой предоставить доступ к некоторым закрытым документам. Так почему же он сделал это спустя два года?

Матиас пожал плечами.

— В статье намекалось, что появилась новая информация.

Ещё одно пожатие плечами.

— Это был ты. Ты слил ее в прокуратуру.

Он вздохнул.

— Это беспокоило меня.

— Матиас! Такой честный, консервативный потомок, как ты, ввязался в политику. Как нагло с твоей стороны. Что подумают люди?

Дразнить Матиаса Баэну, как играть с огнем.

— Это не политика. Это — правосудие.

Рамона спрятала улыбку. Такие потомки, как они, держались подальше от правительства. Данная традиция была столь же древняя, как и сама Рада. Они занимали особую нишу в обществе и, как Дрюэри, осознавали, что не являются рядовыми гражданами. Семьи лоббировали свои деловые интересы, а некоторые были связаны браками с политиками, но если бы какой-нибудь потомок когда-либо баллотировался на пост президента, его бы избегали соратники. Если бы Дрюэри потрудился обратить на это внимание, он бы понял, что Матиас никогда не нарушит эту традицию.

— Большинство грехов Дрюэри связано с воровством на корпоративном уровне, — сказал Матиас. — Он обманывает налогоплательщиков. Это неправильно, но безлико, а ведь к этому причастны конкретные люди. Семьи. Дети. В файле были изображения тел.

— Как ты это сделал? Служба безопасности сервера Дрюэри предупредила бы его в тот момент, когда ты скопировал файлы.

— Я запомнил содержание во время особенно мучительной вечеринки в честь Дня урегулирования на Раде. Последние четыре месяца я нырял в его сервер во время каждого семейного мероприятия. Это было все равно, что плыть по канализации.

— Я рада, что ты ее слил. То, что сделал Дрюэри, просто недопустимо.

— Да, — согласился Матиас. — Недопустимо.

Взгляд Рамоны привлекло бирюзовое пятно. Гладкий купол, пересеченный сверкающими белыми нитями, почти полностью покрытый душителями и скрытый ветвями эванера. Храм Первой волны. Они усеяли планету следами, оставленными на Раде от неудачной попытки первого поселения столетия назад.

Матиас поглубже устроился в кресле и закрыл глаза.

Впереди надвигался шторм, серая стена под сердитыми темными тучами. Ветер трепал шаттл. Она плавно повернула на юг, держа шторм и ветер слева от себя.

Шаттл дернулся. Консоль погасла. Каждая система, каждый дисплей, все умерло в одно мгновение.

Она посмотрела на ветровое стекло и увидела светящуюся дыру, растущую в носовой части шаттла. В ее голове вспыхнул орбитальный пучок частиц (ОПЧ). Корабль на орбите перехватил сигнал их шаттла и пробил дыру в его двигателе с помощью разрушителя субатомных частиц, поджарив всю бортовую электронику. Шаттл был мертв, он просто еще не знал об этом.

Матиас резко выпрямился.

Она нажала на рычаг, инициируя аварийные протоколы. Их ремни безопасности щелкнули в унисон.

У них оставалось около пяти секунд ускорения. Если ОПЧ снова ударит по ним, они умрут.

Она отвела ручку вправо, повернув шаттл задней частью к шторму, чтобы поймать ветер.

— Поймала, — сказал Матиас.

Он сказал это так, словно не сомневался, что она приземлится.

Рамона выжала последний толчок из двигателей, чтобы выровнять корабль для оптимального скольжения.

Мир исчез. Остались только шаттл, ветер и лес внизу, несущийся на них с головокружительной скоростью, и она плыла посреди всего этого, настроенная на трясущийся корабль, как на ноющую конечность.