«Вэнди, привет».

Было написано около семи вечера. Я, конечно же, не увидела сообщение, потому что в это время уже вовсю трясла задницей.

«Приезжай, тут весело».

Недолго думая, я набрала адрес «Железной лошади».

Похоже, меня одолело стадное чувство. Статус «В отношениях с собой» начал меня тяготить, да и как иначе, когда вокруг меня одни парочки? Природное упрямство не позволяло мне поступить, как Холли, и спастись от одиночества в объятиях какого-нибудь неуловимого и опасного или смазливого и накачанного, но и бедолага-математик никаким боком в мою жизнь не вписывался. Так какого чёрта я до сих пор его тереблю? Забыть, как страшный сон! Мне грустно. Хочу ещё выпить.

«Я не вижу тебя, Вэнди. Ты где?».

Приходит мне, когда я уже было собралась, наконец, отправить его контакт в чёрный список. Ладно, лажать так с помпой и под фанфары. Я пьяна.

«Возле барной стойки, слева. Машу тебе рукой».

Задумчивый смайлик в ответ.

«Хмм».

«А ты уверена, что Мемориал 9/11 весёлое место? Не вижу тут барной стойки».

– Твою мать!

Подскакиваю со стула, перечитываю своё сообщение. Я указала не ту улицу. Не знаю, что потом стукнуло мне в голову – я попросила бармена вызвать мне такси, наскоро пересказала ситуацию Холли, едва справляясь с заплетающимся языком, и помчалась сквозь толпу к выходу. Надо спасать человека. Заблудится ещё в темноте, мало ли, вдруг он без очков?

– Вэнди, он же не маленький. У тебя синдром мамочки, Вэнди! Это инстинкт размножения. Не дай гормонам сбить тебя с толку! – прокричала мне Холли с крылечка.

Я села в такси и высунула из окна средний палец.

Я нашла его быстро. Роберт, ссутулившись и насилуя телефон, ходил возле запертых ворот туда-сюда. Голубоватое стекло экрана дважды отражалось в линзах его очков. Обнять и плакать.

– Как ты относишься к «Пуссикет Доллс»?!

В голове ещё гремели аккорды «Баттонс». Я прямо-таки изучала бодрость и позитив, вывалившись из тёплого такси в промозглую ночную холодину. На мне был офисный костюм, туфли и лёгкое вязаное пальто. Я не готовилась к долгим прогулкам – кончик носа щипало, а у открытых щиколоток кружился холодный ветер, однако алкоголь все ещё грел меня изнутри. На приветствие я не стала тратить время – здоровались в чате.

– Я плохо разбираюсь в поп-музыке.

Уже давно стемнело. Два пронзительно синих луча, взрезавших теперь небо вместо башен-близнецов не способствовали непринуждённой болтовне, а уж тем более, веселью. Я пошла от ворот подальше. Роберт двинулся следом за мной. У меня в голове родилась стойкая ассоциация со щенком на поводке.

– А в какой разбираешься?

– Сложно сказать, я небольшой ценитель. Неоклассика, наверное. Современные азиатские композиторы особенно хороши.

Как скучно.

– Извини, я… забыла, – поворачиваюсь к нему, корчу виноватое лицо, хлопаю ресницами.

– Ничего. Странно, что ты вообще пришла.

Действительно, странно. Да мало ли что взбредёт в голову пьяной женщине?

– Я видел тебя раньше. Ты приходила на встречу выпускников. Два раза.

Ух ты, как интересно. Значит, мистер учитель заприметил меня куда раньше, чем я его (точнее, слепой случай и удачный тык пальца Холли). Хотя, по-другому и быть не могло – оба раза я (назло врагам и бывшим) выглядела сногсшибательно: атласное красное платье в первом явлении и шикарное леопардовое пальто в явлении втором никого бы не оставили равнодушными. Доказав всем всё, что можно было доказать, я на встречи ходить перестала.

– Да? А может мы и учились вместе? И я тебя не помню.

Я взглянула на него. Бедолага, явно не зная, куда деть руки, постоянно держал их в карманах. Нервничал, но держался неплохо. Я не могла толком посмотреть ему в глаза – они были спрятаны за очками, в них отражались блики от машин и вывесок. А мне отчего-то так хотелось взглянуть в его зеркало души.

– Нет, я переехал в Нью-Йорк, когда поступал в университет.

Даже не колледж, интересно.

– М-м-м. Баффало? – я ткнула пальцем в небо.

– Нью-йоркский университет, институт математических наук.

Ну ничего себе!

– Почему ты работаешь в школе?!

– Набираюсь опыта. Хочу посвятить себя научной деятельности. Я сейчас пишу диссертацию…

– Не продолжай, – жестом руки я велела ему остановиться.

Кажется, у меня в голове что-то щёлкнуло и сложилось цельной картиной. Вот почему я так долго медлила с отправкой его в чёрный список! Вот почему у меня никак не поднимался палец над клавиатурой, чтобы послать его к чёрту! Я должна сделать что-то полезное для человечества! Это будет моя миссия, мой акт доброй воли, моя благотворительная кампания! Слава мартини бьянко, а то бы я никогда сама до этого не дошла!

– Всё ясно. Ты умный. Ты классный, Роб. Но, чёрт возьми, твой профайл, это нечто. Ты выглядишь там как ко-о-онченый, просто безнадёжный неудачник! – я прямо-таки присела чтобы подчеркнуть важность своих слов, даже не подумав о том, что говорю в общем-то, не совсем приятные вещи. Но, в конце концов, я же честна! – Да я тебя на айфон в темноте, с трясущимися руками нафоткаю в сто раз лучше! – я завертела головой в поисках подходящей локации. – Встань-ка сюда.

Беру его за рукав и ставлю напротив светящийся вывески. Критично осматриваю получившуюся композицию, хмыкаю. Делаю шаг и, осторожно взяв очки за дужку у переносицы снимаю их. Жест довольно интимный, мой бледный кавалер покраснел и отвел глаза. Такие же добрые и наивно-доверчивые, как и вчера.