Еще один общий момент: нам обоим удалось отдалиться от идей коммунизма настолько далеко, насколько это возможно. Билл стал журналистом на Уолл-стрит, а я — управляющим иностранного инвестиционного фонда в Москве.

До того, как стать журналистом, Билл закончил юридический факультет Колумбийского университета в 1980-х и стал практикующим юристом. Одним из его хобби было просматривать юридические файлы в поисках корпоративных скандалов. Его босс в «Барронс» не был в восторге от интереса Билла к журналистским расследованиям, но, поскольку Билл справлялся со своей текущей работой, босс закрывал на это глаза.

За время обеда я ознакомил Билла с нашим заявлением в прокуратуру Швейцарии. Его реакция была похожа на реакцию Марка Пита, но несколько отличалась. Билл видел в моем рассказе сенсационный сюжет, где было всё: убийство, банковские счета в Швейцарии, информатор, российские коррупционеры и сокрытие преступлений Кремлем.

Выслушав меня, он сказал, что хочет поработать над этой историей.

Но когда я вернулся в Лондон, наши юристы, узнав о моей встрече с Биллом, потребовали притормозить статью, не особенно стесняясь в выражениях. Они считали, что публикация вызовет раздражение у швейцарской прокуратуры и та в ответ может рассматривать наше заявление бесконечно долго или просто сразу отказать.

Я объяснил это Биллу, и он согласился подождать решения прокуратуры.

Мы все ждали ответа из Берна. Ожидание — всегда самая тяжелая часть процедуры подачи. Шли недели. Ти­шина.

В середине марта я позвонил Марку и поинтересовался, сколько еще нам ждать, но он ответил: «Билл, мы должны запастись терпением. Эти люди работают в другом ритме».

22 марта 2011 года вдруг началось какое-то движение, но не в Швейцарии. В Москве в аферу с хищением 230 миллионов долларов ввели нового игрока. Это был еще один бывший зэк и вор, Вячеслав Хлебников, но, в отличие от предыдущих фигурантов, он был жив.

МВД утверждало, что Хлебников был одним из соучастников преступления. На языке блатных такой человек называется «грузчик» — тот, кто осознанно берет всю вину за преступления соучастников на себя. Он не только покаялся в хищении, но и «признался», что совершал их вместе с Сергеем Магнитским и еще тремя подставными лицами, правда, уже мертвыми.

Министерство внутренних дел подкрепило это «признание» обширными материалами, пытаясь представить всё законным. Дело было срочно рассмотрено в Тверском районном суде Москвы, но к его материалам у нас не было доступа.

Суд признал Хлебникова виновным на основании его же «признаний» и приговорил к пяти годам колонии (минимальный возможный срок) без компенсации нанесенного ущерба или обязанности указать, где находятся украденные деньги.

Следственные органы постановили, что Ольга Степанова и другие работники налоговых инспекций, которые утвердили незаконный возврат налогов, оказывается, были жертвами преступления, которых «ввели в заблуждение». Они удобно проигнорировали тот факт, что незамедлительно после аферы на счета мужа Степановой в «Кредит-Свиссе» в Цюрихе поступило 11 миллионов долларов из суммы налоговых возвратов, которые Степанова же и одобрила. Они также проигнорировали, что Степановы проживают в подмосковной резиденции стоимостью 28 миллионов долларов, в особняке, удостоенном всероссийского приза за лучший загородный дом и зарегистрированном на пенсионерку — мать Владлена. Забыли власти и про их виллу в Дубае за 3 миллиона долларов. При этом совокупный официальный доход обоих супругов составлял немногим более 38 тысяч долларов в год.

Московское поместье Степановых (© ANDREI MAKHONIN)

В постановлении также не было ни слова о хищении из бюджета 107 миллионов долларов годом ранее, тоже в виде незаконного возврата налогов, который одобрила Степанова. Складывалось впечатление, что для совершивших преступление его просто не существовало.

И тогда я подумал: «Черт с ними со всеми. У них больше не получится беспрепятственно скрывать свои преступления и переписывать доказательства себе в угоду. Мы не будем дожидаться швейцарцев».

Мы с Биллом обсудили эту мысль, и 16 апреля 2011 года в «Барронс» вышла статья «Преступление и наказание в путинской России». Разоблачительное расследование на шести страницах описывало путь грязных денег, рассказывало, как часть из них очутилась на счетах в банке «Кредит-Свисс», изобиловало фотографиями московской загородной виллы Степановых, разъясняло, как к этому причастен Клюев, и заканчивалось требованием к швейцарским властям начать расследование.

23 апреля, спустя неделю после публикации, Швейцария сделала в точности то, чего от нее требовала публикация. Были арестованы счета Степановых в «Кредит-Свисс» и все 11 миллионов долларов. Это положило начало череде арестов активов по делу Магнитского.

Мария-Антонелла Бино, прокурор Швейцарской республики, вызвала меня в Лозанну для дачи показаний в рамках открытого уголовного дела об отмывании преступных доходов.

Швейцария всемирно известна своим нейтралитетом. Звучит хорошо, но зачастую это не так. Безусловно, в Швейцарии подписывают мирные договоры воюющие страны, здесь располагаются штаб-квартиры всемирных организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения, Управление Верховного комиссара ООН по правам человека и т. п. Но швейцарский «нейтралитет» зачастую сочетается с поддержкой самых кровожадных диктаторов в мире. Чуть ли не каждый год страну сотрясают скандалы: в швейцарских банках находят спрятанные африканскими вождями или клептократами из стран Центральной Азии сотни миллионов долларов. Швейцарцы, похоже, гордятся своей «неразборчивостью»: для них одинаково хороши и люди с безукоризненной репутацией, и отпетые мерзавцы, пока те приносят прибыль.