– Там же продукты!

– Нет, Петр Иванович, не на твой. Тут есть еще, рядом с сараем. Зимой заложили, я знаю. Для трофеев охотничьих.

– Правильно, – Нимисов согласно кивнул. – Тело может вызывать фрустрацию биополей.

Второй ледник был в метрах пятидесяти от дома. Я туда не пошел. Справятся.

Разумеется, трудно рассчитывать на почётный караул и всенощное бдение, но вот так – куда-то в погреб одинокий труп, а сами – продолжать подготовку? Жестокая штука – большой спорт.

Совсем без настроения сидел я на кухне, отказавшись от помощи Олега. Керосиновая лампа не казалась такой уютной, как прежде. Даже чистка картофеля, занятие сродни вязанию, не успокаивала.

После весенних оползней линию не восстанавливали, не до того, и сидели мы без телефона и электричества. По Нимисову, это и требовалось – низкочастотный ток—де притупляет мышление.

Коренчатым ножичком я нарезал картофелины на четвертушки, набрал в кастрюлю воды и бросил щепоть соли. Хорошо, с водой нет проблем – умная система подводила её из горного источника самотеком.

Заглянул Анатолий.

– Сочку попьешь?

– Обязательно.

Он всегда пьет томатный сок по вечерам – заботится об остроте ночного зрения.

– Будешь и сегодня комету искать?

– Да. Небо ясное. Луна, правда, мешает.

Вода закипела, я убавил огонь.

– Как развивается шахматная мысль?

– Помаленьку. Жалко парня, дурацкая смерть. Страчанский с Аркашей разбирают вариант.

Он посмотрел на кастрюлю.

– Что на ужин?

– Скоро узнаешь.

– Ладно, пойду.

Я смотрел в тёмное окно. Ни огонька, ничего, одно тусклое отражение кухни. Я прибавил света, покрутив фитиль.

Картофель почти сварился. Я слил воду, добавил два стакана сметаны, ложку топлёного масла, на кончике ножа соли и вернул кастрюлю на плиту. Через пять минут она зафырчала, и я увёз ужин в обеденный зал.

Ели без вдохновения.

Скверно что-то на душе.

– Дома у меня есть порошок. Судомой называется. Незаменимая штука для холостяка. Или вот «Фэйри».

– На любителя, – я подал Юре полотенце. – Химия. Горчица проверена веками.

– Горчица кусается, – он вытер руки и подсел к столику.

Я выложил яичницу по-американски.

– Простому человеку без калорий невмочь, – Юра, отставив благоприобретенные манеры, обходился одной вилкой. Дикий пионер на Диком Западе.

По настоянию Нимисова первая четвёрка с сегодняшнего дня перешла на вегетарианское питание. Андив, скродола, рагу из кольраби, взбитый горох. Успокаивает астральное тело. Но ребятам хотелось что-нибудь поосновательнее. Только что Олег умял банку тушенки – не хватило терпения ждать, пока я готовлю. Вот Юре двойная порция и досталась. Он парень выносливый, справится.

– Тебе надо что-нибудь в городе?

Ему везти тело Комова.

– Нет, ничего. Ты когда вернешься?

– Послезавтра. Самое позднее – в пятницу.

Он остановился перевести дух. Или продлить удовольствие.

– У меня есть в прокуратуре хорошие парни. Дело-то ясное. С семьей Комова, думаю, утрясется. Выделена единовременная помощь. Плюс – после турнира. Они сообразят, что не нужно волновать Александра Борисовича. Хорошо ещё, что Комов – здешний. Я, когда место определяли, сразу о нём вспомнил. Мы одно время были близко знакомы, вместе начинали. В разных весовых категориях, разумеется. Потом Иван на карате переключился и как-то ушёл из круга. А я в судейство подался. И в нашем деле не последнее вовремя смыться, – пустая тарелка легла в раковину мойки. Он постоял, глядя на льющуюся тоненькой струйкой воду, потом закрыл кран.

– Очень вкусная была яишенка, просто отличная. Пойду вершить дела большого дня.

Вот такие дела. А чудилось мне, не в простых отношениях они были – Юра и Иван. И Анатолий любил небеса обозревать вместе с Комовым. Напраслина? Теперь неважно.

Я смёл крошки со стола, протер его начисто. Кухня свою работу заканчивает.

Окунул палец в ведро на плите. Теплая водичка. Колпак и халат легли в таз. Я взял пакет, отмерил стаканчик стирального порошка и полюбовался потрясающей надписью: «NO EAT!».

По-русски написано глаже: «Внутрь не употреблять!».

Таз я вытащил на кухонную веранду. Отмокнет и здесь.

Кухня – для священнодействия, коим является кулинарное искусство.

Ветерок-то свежий. Я прохаживался перед домом в лучах выглядывающего из-за пика Риз луны. Гало знатное. И дымка подтуманила небо. Немногочисленные звездочки едва сумели пробиться сквозь неё.

Прохладно и неуютно. Раньше было не так.

Я вернулся на кухню. Веник и швабра звали достойно окончить день. Не рановато?