Я не хотел сейчас ни с кем разговаривать и с неохотой ответил на звонок.

– Пашок, здорово еще раз, короче, все в силе, мы на вертолете сможем спуститься с Волчьей горы.

– Да, Темыч, спасибо, здорово ты подсуетился, я никогда не летал на вертолетах. Наверное, отдал летчику целое состояние? – ответил я, через силу поддерживая разговор.

– Ерунда, на такси по Миртовску дороже ездить, тем более в том году я оказал этому парню услугу. А что у тебя с голосом? Чет ты грустненький, с Настей поцапались или разочаровался в своем панк-роке? – смеясь, спросил он.

– Нет, все нормально, на автобус опоздал, вот и грустный – соврал я, так как не хотел рассказывать Артёму, что случилось на самом деле.

– А, ну ладно, это дело такое, погоди, время еще не особо позднее, может успеешь. Не гуляй по Миртовску ночью, сам знаешь, какой у нас город.

– Хорошо, давай до завтра, – ответил я и бросил трубку.

Какое же отвратительное настроение, что за дилемма, что за разлом показался во мне, как мне быть?

Я зашел в магазин, купил дешевой водки на последние деньги и направился домой. Я действительно успел на последний автобус, мне чудом повезло. Добравшись до дома скинул с себя все барабанные принадлежности и вздохнул свободно, ведь они весили несколько килограммов, и плечи под этой тяжестью болели очень сильно.

Достал водку, достал из холодильника остатки паштета, хлеб, намазал паштет на хлеб, налил водки полрюмки, выпил и тут же закусил. Вытащил из пепельницы сигаретный окурок… Как хорошо, что я курю по полсигареты, вот в такие моменты, такие безденежные дни хвалю себя за это.

Закурил, включил музыку в плеере, мне хотелось что-то помедленнее, что-то по душевнее. Найдя подходящего исполнителя, налил еще водки, выпил, потом еще и еще и…

– Настя, ты тут?

– Паша, любимый мой, ну куда же я от тебя уйду? – сказала Настя, улыбаясь.

Мы были с ней в Миртовске или не в Миртовске, мы были как будто в нашем городе, но он не был наш. Серые дома освещало чёрно-белое солнце, дороги вели в какую-то неизвестность.

Настя держала меня за руку и улыбаясь вела прямо по дороге, навстречу шли люди, у которых не было лиц. Я видел их одежду их прически, только лица отсутствовали. Мы завернули за угол дома и оказались на центральной площади. Перед памятником Ленина располагалась сцена, оттуда играла музыка, которую обычно играю со своей группой. Я присмотрелся и увидел, что моей группы нет, но музыка была живая, она была настоящая, как будто инструменты сами играли.

– Посмотри, как хорошо играют, правда, необыкновенно бодрая музыка? – повернувшись ко мне, спросила Настя.

– Настя, ты что, не видишь что на сцене никого нет – посмотри?

– Как же, дурашка, нет? Вон же весь состав – она указала рукой, но я не видел никого, это было очень странно.

Перед сценой неподвижно стояли люди, у них тоже не было лиц, головы были подняты – я понимал, что они все смотрят на сцену, но лица, как и у прохожих, отсутствовали.

Мы прошли мимо сцены, двинулись вверх по улице, мы направились прямо к подножью горы сзади находился тот самый “Склеп”, секунда – и мы уже опять на улице Миртовска, секунда – и на подножье, мы гуляли вместе, взявшись за руки. Обстановка менялась, менялась постоянно. Вокруг появлялись и пропадали люди. В какой-то момент понял, что я не Миртовске, а в другом городе. Я как будто в негативе. Все вокруг черно-белое, а цветная только моя Настя, она светилась, как солнце, и так же как солнце, вела меня за собой. Я смотрел по сторонам, замечая что во всех домах нет света, черные окна, черные ставни, дома без души, дома – безмолвные наблюдатели.

Мы сделали несколько шагов и по мановению волшебной палочки оказались уже у подножья горы. Девушка подвела меня к краю отвесной скалы и прошептала нежно на ухо:

– Пройди вперед, посмотри вниз. Посмотри, какая красота.

Я сделал прямо несколько шагов, посмотрел вниз и увидел Миртовск, он был как на ладони, он был повсюду, казалось, что город не имеет границ.

– Я не знал, что наш город такой большой.

Она, улыбнувшись, нежно произнесла:

– А это и не наш город.

Не понимая, о чем говорит моя любимая, я повернулся к ней:

– Ты о чем, дорогая?

Я посмотрел еще раз, и только сейчас до меня дошло, что все те огоньки, которые я принимал за мелькающие вывески магазинов и фонарных столбов, на самом деле … это звезды, да, разноцветные звезды.

– Любимая, но это же … звезды!

– Да, Зайчик.

– Но как это возможно? – изумился я.

– Все возможно, а мы сейчас находимся за звездами, и все они пoд нашими ногами. Oни близки, как будто их можно потрогать руками. Все звезды – это чьи-то души, которые горели в жизни и остаются гореть после смерти, они умерли, так не закончив свое дело. Некоторые умирали молодыми, некоторые – старыми. Одни от болезни, другие от суицида, но они горели до последнего вздоха, потому что мечтали. Именно мечта превращает душу в звезду.

Я понимал, к чему клонит Настенька, и воодушевленно спросил:

– Это значит, что ты не против моего хобби и будешь меня поддерживать?

– С тобой не так все просто, посмотри на себя! – я начал рассматривать свое тело.

– Что ты видишь? – спросила девушка.

– Я вижу, что на мне надета та же футболка, те же кроссовки, у меня все то же самое, но…

– Что но?

– Настенька, я черно-белый, я как те остальные люди, которых мы с тобой видели. Я как силуэт на черном фоне.