— Ох, бл*, - выдохнул ей в волосы брюнет, пальцами придерживая её за талию.

Райнхард попытался припомнить, была ли она такой же узкой в первый раз, но сложно было сравнить ощущения в форме волка и человека. Однако в человеческой форме его член был больше, чертовски больше, а её лоно было таким узким и мокрым, что он едва не зарычал от удовольствия. Закусив губу, оборотень сделал пробный толчок, отчего девушка прогнулась в спине и заскулила. На глазах у Николетты выступили слезы, щеки раскраснелись, соски затвердели. Черт. Брюнет был готов кончить в неё прямо сейчас.

То, что было ему все еще непонятно, так это то, что она даже после секса с ним в волчьей форме все еще пахла липой и свежестью. Обычно запах девушек, переспавших с ним, становился просто отвратительным, невыносимым, приобретал его настоящий запах, который ему никогда не нравился… и тогда он просто убивал их… но она все еще пахла невинностью. Почему? Ответа не было. Но ему нравился её запах и голос, ему нравилось в ней всё. Настолько, что иной раз хотелось в ней утонуть. Он уже испытывал подобное, однако воспоминания об этом заставляли его быть жестоким даже по отношению к той, которая эту жестокость никак не заслужила. Бедная маленькая девочка. Глупая девочка.

Мужчина делает очередной толчок в ней, разрабатывая её, заставляя девушку задыхаться от нехватки кислорода, впиваться в его спину ногтями, тереться о его грудную клетку грудью. Ему кажется, что, сколько бы он ни вбивался в её тело, ему всегда будет мало, и это пугает.

— П-пожалуйста, п-поцелуй меня… — шепчут её губы в темноте.

Его пробивает дрожь, и он сам не понимает, отчего соглашается на её просьбу, грубо врываясь языком в её рот. Девушка даже не умеет целоваться. Совершенно, абсолютно точно не умеет использовать язык.

— Бл*ть… — в очередной раз матерится тот, отрываясь от её губ и увеличивая темп под её громкие всхлипы и стоны.

Она тает, теряясь среди его бесчисленных толчков. Её тело становится ватным, она почти не чувствует ничего ниже пояса, все это превратилось в один сплошной нерв, готовый вот-вот взорваться. Никки никогда не испытывала подобного, и это страшно. Рыжеволосая сильнее впивается в него своими ногтями, охватывая спину, вслух произносит вынужденное: "О боже!" — и впервые распадается на тысячи частиц.

Мужчина не ожидал такого, не от неё, не в первый раз. Она так сильно сжимает его, что он, делая последний толчок, взрывается в ней, наполняя её до краев и во второй раз за последние дни раздуваясь в ней.

— Б-больно… — стонет та, чувствуя, как его член увеличивается в ней в размерах.

Оборотень переворачивается набок, аккуратно проделывая с ней то же самое, стараясь лишний раз не причинять ей боли из-за раздувающегося узла.

— Лежи тихо… — шепчет он и, сам того не понимая, гладит её густые темно-рыжие волосы, которые кое-где прилипли к её лицу от пота.

Её заплаканные глаза встречаются с его голубыми. Они молча лежат друг напротив друга, тяжело дыша и не издавая каких-либо реплик. Через какое-то время Николь погружается в сон.

5 Глава

Когда Николь засыпает и связывающая их часть ослабевает, оборотень может остаться наедине со своими мыслями, которых за последнее время накопилось немало. Мужчина аккуратно снимает со спящей девушки оставшиеся на её теле вещи, а затем укрывает её обнаженное тело, заботливо подтыкая одеяло, чтобы оно не сползло. Вставая с кровати, мужчина удовлетворённо вздыхает, переводя дыхание после довольно бурного секса. Возможно, лучшего секса за всю его жизнь.

Теперь его одолевает другой голод, и он направляется на кухню за своей порцией законного ужина. Еще раз оглядев рыжеволосую, свернувшуюся калачиком и уже почти перебравшуюся на его половину, оборотень почти улыбается, слегка растягивая в улыбке небольшой шрам под нижней губой. В этот раз он точно не даст ей сбежать.

На плите вовсю кипит кастрюля с непонятно чем. Райнхард сразу же снимает крышку, не обращая внимания на то, какая она горячая, отодвигает её на ближайшую кухонную поверхность, выключает газ. Оборотень мечтал о том, чтобы это не было супом, так как жидкую пищу он на дух не переносил. Но это оказалось слегка переваренным, но густым рагу.

Вспоминая о том, когда он в последний раз ел домашнюю еду, мужчина замечает, как во рту появляются слюни. Не желая больше ждать, тот ставит кастрюлю на стол, берет самую большую ложку и начинает есть прямо из неё, почти не жуя и слегка обжигая полость рта. Это лучшее блюдо, что он ел за последние несколько лет.

Останавливается Райан лишь на половине кастрюли, чувствуя сытость и разливающееся по телу тепло. Это чем-то напоминает детство и голодные годы войны, одновременно. Он проводит рукой по своим вьющимся волосам, хмурит густые брови. Плохие воспоминания моментально портят его хорошее настроение.