Шрифт:
Хлопает дверью.
Едем по адресу. Другой край города. Двухэтажные бараки под снос, в которых уже и живут-то не во всех квартирах.
Стучу в деревянную дверь. Она приоткрывается от толчка. Замок выворочен.
И сердце тут же обрывается.
Женькин голос издалека, словно приглушён. И шансон ещё забивает. Прислушиваюсь.
— Пусти! Отпусти! Открой!
Делаю шаг в этот бичевник.
На диване два укуренных мужика.
Молодые, блатные и уже опустившиеся.
Дымят, играют в нарды, пепел падает прямо на диван. Дальше, за ними в отключке молодая женщина. Грязные волосы, юбка задрана.
За диваном подп"eртая стулом дверь. В неё и долбится Воробей.
— Отпустите! Мама!! Ма-а-ам!
— Заебала эта личинка… — цинично бросает один, затягиваясь и закатывая глаза.
— Может, его того… Чем угомонить?
— Ну вот ещё — годноту на шпану тратить.
Задохнувшись от холодной спокойной ярости, пинком выбиваю ножку стола. Он, подкосившись, падает. Колонка разбивается.
Мужики заторможенно поднимают на меня взгляд. Вторым пинком вбиваю башку одного в лицо второму.
Они падают как домино — один на доску, второй сверху. Мать даже не приходит в себя.
Аиша торопясь идёт к запертой двери.
— Погоди, — торможу её я.
Делаю фото и видео, объясняя на камеру откуда забираем ребёнка. Беру крупным планом «кухню» со шприцами. Записываю его крики и плачь. Так надо. Это может потом всё решить.
Сдергиваю с кресла дранное покрывало, накидываю сверху на это отребье.
Не надо Женьке пока видеть, что иногда и сила — последняя инстанция. Бесполезная она потому что. Просто… Ну, блять, не святой я!
— Забирай.
Опять включаю камеру на телефоне.
Аиша открывает дверь. Зареванный Воробей вылетает ей в руки.
— Мама!!
Она ловит его, поднимая.
Он растерянно смотрит ей в лицо.
Отворачивая ладонью его лицо от дивана, она быстрым шагом уходит на улицу. Иду следом.
Возле машины у Женьки случается истерика.
— Маму надо забрать! Маму!
Присаживаюсь, встряхивая его за плечи.
— Ну-ка тихо! Ты уже взрослый.
Смотрю в глаза.
— У каждого человека есть выбор, как ему жить. Твоя мама хочет жить так. А ты — не хочешь. Не хочешь, ведь?
— Не хочу! — всхлипывает он.
— Значит, вам не по пути. Тебе с нами по пути, понял? У тебя есть я, Аиша, много старших братьев. И ты будешь как они — взрослым, сильным, справедливым. А не как эти, — киваю на окна. — Понял?
Кивает, глотая слезы.
— Вс"e! Вот… — достаю из кармана ключи.
Хотел Аише вернуть, она оставила, когда уходила. Но ей я завтра ещё сделаю.
— Это ключи от моей квартиры. Когда тебе нужно или когда тебе плохо — приходишь. Обижают — звонишь Яше. Он придёт, навтыкает. Есть у тебя его номер?
— Есть…
— С матерью больше — никуда! Хочет увидеть, пообщаться, пусть мне звонит. У тебя теперь другая семья — Спарта. Там тебя обижать не дадут. Понял?
— Угу…
— Поехали.
Аиша обнимает его на заднем сиденье. Накрапывает дождь. Женька засыпает.
— Бессо, может, как-то можно забрать?
— Как? — вздыхаю.
— Ну пусть его тётка пособие получает. А жить с нами будет. Что нам эти копейки?
— Я ж по соревнованиям, родная… И на работе вс"e время. А он маленький ещё, присматривать надо. Ты тоже работаешь до ночи.
— Ну, а мне всё равно через девять месяцев года на три дома… Ну что мы вдвоём девять месяцев не организуем? Да и самостоятельный он, смышл"eнный.
— Уверена?
— Уверена.
— Тогда — попробуем.
Аиша прижимает Женьку крепче.
Меня отпускает. Я улыбаюсь.
— Ну вот… Без сурмамы первого выстрогали. Теперь обтачивать будем…
Глава 51 — План
Стоит только остаться с собой наедине, как тело тут же горит и тянется.
Хочется секса…
Словно у меня воздержание не неделю, а два года. С чего бы? Контрацептивы, наоборот, всегда слегка подавляли мо"e либидо.
А сейчас я как кошка… С жадностью провожаю взглядом Бессо, стоит ему только мелькнуло где-то. А на его тембр голоса вообще реакция неадекватная!
Вчера приводили в чувства Воробушка, его рвало и лихорадило. Было как-то не до этого. И спала я с ним на диване.
Бедняга…
Но лучшее лекарство от стресса как известно работа, поэтому, накормив его с утра кашей, Бессо забрал его в Спарту.