Как заметил Флай, Ара выделяла господина Эдвелла — обращалась к нему подчеркнуто вежливо, улыбалась ему особенно тепло, и тот отвечал взаимностью.

Нынче, танцуя с Арой — другой пары ему не нашлось — Флайминг Лид видел, что дверь в зал слегка приоткрыта. И даже почудилось ему, что серый, чуточку навыкате, глаз виден в щель! И кругловатый подбородок, очень гладко выбритый, и скульптурно-фактурный нос!

— Не отвлекайся, Лид, — сказала Ара.

Они остановились, не дожидаясь, пока закончится танец. Две пары продолжали кружиться как ни в чем не бывало. Ара Деннитсон тяжело дышала, старательно не подавая вида, что устала.

— Это уже седьмое занятие на сегодня, — сказала она недовольно, видя, что Лид смотрит с сочувствием. — Эх, как хорошо быть молодым и не уставать! Молодым и талантливым! Вон как Пит с Клер!

Флай только глазами захлопал. В паре Пита и Клер выделялась только девушка — легкая, словно перышко, смешливая. Многие танцоры в работе и репетициях сохраняли на лице выражение сосредоточенности, смотрели словно внутрь себя, а если и улыбались — то улыбка их была подобна намертво зафиксированной лаком прическе. Клер же смотрела на партнера и на других живым, озорным взглядом, двигалась не заученно, а словно сама проживала музыку, а улыбалась так, что на душе становилось тепло и светло. Побольше бы таких девушек, думалось Лиду. И еще — внезапно пришло в его голову! — такое оживление на лице очень шло бы той милой блондинке. Как ее назвал партнер? Тончик-батончик? Ужасно. Ее зовут, должно быть, Антония или как-то так.

Да! Пара Пита и Клер продолжала вертеться и извиваться соответственно с резвым ритмом баккорты, а Ара следила за ними, отчего-то грустно улыбаясь.

— Но ведь вы талантливы, — сказал Флай галантно. — Вы безумно талантливы, госпожа Деннитсон!

На что Ара только усмехнулась — неожиданно жестко и недобро.

— Это только годы, десятилетия изнуряющей работы. Дисциплина и вся жизнь в бесконечных репетициях. А у вас, молодой человек, и у Клер, и еще у редких людей — никакой дисциплины и бездны работы. В вас все двигается под музыку само. Вы сами звучите и вибрируете. Море ошибок, ужасная техника, недостаточный опыт — и несомненный талант. Даже жаль, что вы юноша.

— Э… отчего же? — изумился Флай, но ответа не получил.

Великая танцовщица покрутила ногой и проворчала:

— И еще туфли эти.

На сухощавой лодыжке уже появилось красное пятно: ремешок натер нежную тонкую кожу.

— Давайте на сегодня закончим, — предложил Флай. — Вернее, закончим этот урок, а потом я приду вечером. У меня ведь, как ни крути, еще будет полчаса?

— Если я найду пластырь, то целый час, — пообещала Ара.

И дверная щель стала чуть шире. Это господин Эдвелл не выдержал и всунулся чуть больше, чем обычно.

— У меня есть пластырь, — сообщил он.

— У вас есть отменный слух, господин Эдвелл, — проворковала Ара.

И, когда Флай уже собрался и пошел к выходу, придержала молодого человека за руку:

— От него просто мурашки по спине, да?

У Флайминга никаких мурашек от Эдвелла быть не могло, и он лишь плечами пожал в ответ.

— Вы его в чем-то подозреваете? Опасаетесь? — спросил он.

— Ах, вы слишком молоды, Лид, — хохотнула Ара, — не в этом смысле мурашки, а совсем в другом! — и поманила к себе администратора.

Тот легким, танцующим шагом направился к ней по светлому паркетному полу — так, словно фея звала его плясать на залитый лунными лучами луг!

По тону, которым шеф Андор Миллс говорил «у нас дело, дорогие агенты!» всегда можно было понять, насколько это дело важное и насколько пристально за ними будет следить начальство. На этот раз, едва он вошел в конференц-зал, как собравшиеся уже поняли: дело предстоит не только интересное, но и весьма заковыристое. В руках шефа было сразу несколько папок, а на лице красовалось такое кислое выражение, что каждому в зале захотелось закусить сладкой конфеткой. Вроде тех, которые Миллс держал в кабинете на случай, если ему захочется выпить чего-то крепкого: агенты уже прекрасно знали, что он заедает алкоголь карамельками с тягучей начинкой. На крайний случай сгодятся и шоколадные, и даже засахаренные орешки, но шеф Миллс всем сладостям предпочитал дешевые карамельки «сливочный рай». И плевать он хотел на всех, кто говорил, что водку или виски конфетами не закусывают, особенно в девять утра.

Но это было лирически-карамельное отступление, а нас, конечно, как и агентов, интересует вопрос: что шеф принес им этим ясным и теплым утром?

— Итак, у нас дело, — сказал Миллс, оглядев присутствующих из-под низких и насупленных бровей.

Агенты Малыш и Медоед переглянулись, будто провинившиеся школьники, хотя вчера их дело по убийству троих человек в баре было все-таки закрыто. Агенты Рести и Ода, напротив, устремили чистые взоры на шефа и даже немного подались навстречу ему. Стажер Муха… то есть, конечно, Флайминг Лид потер подбородок, синяк на котором уже начал отливать легкой желтизной.

— Согласно отчету стажера Лида, — начал с него шеф, — шесть дней назад у Ары Деннитсон, танцовщицы из одноименной студии, пропала пара обуви для классических танцев. Согласно дополнению к отчету, спустя сутки после обнаружения первой пропажи у этой же леди пропали еще две пары обуви, того же самого назначения. Фотографии прилагаются.

На стол легла тонкая папочка, подписанная Лидом. Затем несколько фотографий. Это явно были увеличенные и обрезанные снимки с каких-то выступлений Ары, и на них отчетливо виднелись прежде всего ноги. Где-то по колено, где-то лишь до лодыжек. Три пары туфель, очень похожих — черные, на небольшом устойчивом каблуке, с круглым, потрепанным мыском. Хотя нет, одни отличались — ремешок серебристый, а не черный.