Молодая женщина встретила Хавьера в полупрозрачном чёрном пеньюаре. Сквозь тонкое кружево были хорошо видны смуглые груди и тёмные ореолы сосков. Густые кудрявые волосы Ракель собрала в хвост, зная о том, что Хави любит наматывать их на руку во время секса. Накрашенные кроваво-красной помадой губы испанки расплылись в широкой улыбке, когда она увидела любовника на пороге.

— Добрый вечер, — произнесла томным голосом Ракель и с жадностью поцеловала мужчину в губы.

— Привет, Ракелита, — Хавьер не ответил на поцелуй. — Ты сменила духи? — спросил он, недовольно поморщив нос.

— Нет. Всё те же. Ты говорил, что у тебя моментально встаёт от этого запаха, — лукаво улыбнулась испанка.

Хавьер подумал, что сегодня женщина явно переборщила с парфюмом. Глаза любовницы сверкали, как раскалённые угли. Каждое движение говорило о том, что она готова приступить к делу безо всяких прелюдий. Это было именно то, что так нравилось в ней испанцу. И в другой ситуации, Хави бы уже трахал её прямо на полу в коридоре, как бывало много раз. Но не сегодня.

— Ты не в духе? — спросила Ракель.

— Я приехал поговорить.

— Ммм, что-то не припомню за тобой любви к разговорам.

— Я серьёзно.

— Ладно. Проходи, — испанка махнула рукой в сторону гостиной. — Что случилось?

— Анна приехала покупать мою землю.

— Анна? — женщина непонимающе приподняла бровь.

— Да. Анна. Та девушка из России.

— Аааа, та русская, от которой у тебя башню напрочь снесло. Как же, помню! Мне пришлось сделать не один минет, чтобы заставить влюблённого Хави не думать о ней. Выпьешь что-нибудь?

— Джин с тоником.

Ракель принесла два запотевших бокала. Села на кресло напротив Хавьера, закинув ногу на ногу, не преминув при этом задрать повыше полу пеньюара, и закурила.

— Так что там с Анной?

Хавьер начал рассказ. Испанка слушала его, не перебивая.

— И вот понимаешь, в чём фокус — я для неё всё время доступен, открыт, а она для меня — нет. Отталкивает. Ощетинилась, как ёж. Дерзит всё время. Подкалывает. Я себя просто каким-то моральным уродом чувствую, если не хуже. Кстати, она меня прямо так и назвала пару дней назад. Представляешь?

— Ах, она, негодяйка! — с наигранным негодованием ответила женщина. — Обижает моего мальчика! Коммунистка проклятая!

— Почему?

— Ну, она же русская. Все русские — коммунисты. Ладно, забудь. Иди скорее ко мне. Тётушка Ракель отсосёт всю твою боль!

С этими словами испанка пересела на диван к Хавьеру, положила ему руку на ширинку и сжала член.

— Ракелита, ну прекрати! — мужчина убрал её руку. — Я ж к тебе, как к другу пришёл. За советом.

Испанка обиженно поджала губы.

— Что ты от меня хочешь услышать?

— Не знаю. Ты — женщина. Она — женщина. Объясни, что я не так делаю?

— Ты её уже трахнул?

— Да, но это скорее она меня поимела. Развлеклась и выбросила.

— Бедненький пупсик! — иронично улыбнулась Ракель.

— Не смешно! — Хавьера начало подбешивать игривое настроение любовницы.

— Ладно, вижу ты не в настроении шутить. Что делать, спрашиваешь? Отвечаю: прошвырнуться по барам, напиться, завалить какую-нибудь чику и драть её до тех пор, пока твоя Анна не выйдет из головы.

— Круто! Офигенный совет! И как я сам до него не допёр! — невесело усмехнулся мужчина и залпом допил коктейль.

— Ну, тогда женись! — развела руками испанка.

Хавьер промолчал.

— А что ещё тебе делать? Раз так на неё запал. Прошла туева куча лет, но стоило этой русской появиться, и ты снова сохнешь по ней. Вот даже от минета отказываешься. Где это видано?

— Жениться? Не знаю. Это уж как-то слишком.

— Ну а в противном случае — тебе, мой дорогой, ничего не светит. Хочешь правду?

— Конечно!

— Ты спал с ней, а потом бросил. Влюблённые женщины этого не прощают.

— Но я же ничего ей не обещал! На что она обиделась? Не понимаю!

— Ты дурак? Или прикидываешься? Ты заявил ей, что не хочешь отношений и всё такое, но продолжал эти самые отношения поддерживать. Или ты думаешь, что кто-то кому-то говорит: раньше был просто секс, а с сегодняшнего дня — мы пара. Нет, красавчик, это так не работает. Либо ты встречаешься с бабой, либо нет. Если хотел разового секса, то после первой ночи надо было поставить точку. Не писать этой Анне, не звонить. И уж тем более не встречаться с второй раз, третий, десятый. А так, ты сам себе противоречишь. Говоришь одно — делаешь другое. Даёшь надежду.