Внутри всё переворачивается. Фантазия любезно предоставляет мне обзор сломанных носов и порезанных кишок. И кровь-кровь-кровь.

– Пришлось биться не жалея, иначе бы убили, но и цели травмировать у меня не было. Это увидел Арсен. Предложил обучение боксу под его руководством. Я отказался. Не видел в этом ничего стоящего. Дураком был. Но через несколько дней он снова нашёл меня, начал настаивать, я плюнул, пошёл за ним. Так попал в секцию. Увлёкся, затянуло. Проходил несколько месяцев, Арсен разглядел талант, взял меня на постоянной основе, а потом… захотел стать моим опекуном.

Несмело улыбаюсь, глядя на то, как мерцают глаза моего мужчины. Редкое явление.

– Забрал к себе. Для меня это было сумасшествием. У меня появился друг, наставник, а достойный тренер для своего ученика в большинстве своём ближе, чем родной отец. Которого у меня никогда не было. Только с ним я понял, что такое радости жизни, что я хочу и кем могу стать.

Загипнотизировано наблюдаю как дёргается его кадык, как от глубокого вздоха высоко вздымается грудь, медленно опадает.

– Конечно, я был не единственным его учеником. По моей просьбе Алика тоже взяли в команду, были и другие парни. Много, но я был единственным, кого он выделял, к кому относился как к сыну, в кого вкладывал больше всего… Однажды на тренировки начал ходить молодой пацан. Павел Кузнецов. Агрессивный, бешеный. В принципе, как и остальные с улицы, но этот доставлял много неудобств. Не думал о последствиях. Творил, что вздумается. Переходил все границы. Арсен был очень дисциплинирован и требовал от учеников того же. Терпение лопнуло, выговоры и наказания на пацана не действовали. Арсен отстранил его накануне отбора в городскую сборную, само собой соревнования для того были закрыты, произошёл конфликт, сыпались обвинения, в том числе и на меня, Кузнецов ушёл… а тем же поздним вечером возле дома… я увидел из окна, как Арсена несколько раз пырнули ножом в спину. Он умер у меня на руках, ещё до приезда скорой. – отмеряет каждую интонацию в своём голосе, но глаза захлёбываются от разъедающей боли.

– Почему его не арестовали?? – ахаю я, переполняясь гневом.

– За неимением доказательств. – криво ухмыляется.
– Ублюдок позаботился об алиби. Его прикрыли.

– Богдан, мне так жаль… это ужасно, что на земле есть такие твари! Когда-нибудь он поплатится, ему не избежать Божьего суда!!

– Угу, не избежать… - выдавливает с сарказмом. – А до этого он прекрасно жил в Америке и тренировался у самого беспринципного учителя.

– У него есть шанс победить тебя? – врезаюсь пытливым взглядом, от беспокойства перехватывает дыхание.

– Нет. Если не считать его нескончаемых ошибок в технике и нарушений кодекса бойца, то он абсолютно точно проиграет из-за посаженного здоровья. Он наркоман. Сначала сидел на тяжёлых спортивных препаратах, потом перешёл на порошки, возможно, колется.

– Вас разве там не проверяют на допинги и тому подобному? – не тороплюсь выдыхать с облегчением.

– Это не официальный бой, Ясь. Все проверки куплены.

Замечательно.

– А если он разозлится из-за проигрыша и захочет расквитаться с тобой??

– Не успеет. Нападать не буду, но при самообороне мешкать не стану.

– Пообещай, что вернёшься ко мне! – горячо молю я, цепляюсь за его шею.

– Я вернусь к тебе. – подчёркнуто произносит мне прямо в губы. Убедительно. Так несокрушимо, что я уверена, Богдан снесёт любого пушечным снарядом, если попробуют помешать.

– Хватить жарить меня. – смеряет меня сердитым взглядом Богдан. – От того, что ты так смотришь, ничего не изменится.

– Я просто хочу убедиться, что ты…

– Я в форме. – жёстко обрывает. – Не нервируй меня.

Вздрагиваю, сжимаюсь изнутри, понуро опускаю глаза и делаю шаг назад. Нельзя злить зверя.

– Иди сюда. – вздыхает, раскидывая в приглашении сильные руки.

Мешкаю, боясь исходящей от него опасной силы. Он проснулся сегодня бойцом и единственное, на что заточен – сокрушить. Раздавить железными кулаками. Изломать до полной ликвидации. Мне против этого ни за что не выстоять. С самого утра я наблюдаю, как накаливается его тело, как натягиваются жилы, как по потемневшим венам течёт взбитая кровь. Как сокращаются напряжённые мышцы, как бугристо перекатываются, как удлиняются на груди свежеспаянные шрамы. Богдан долго смотрит, призывает к себе тяжёлым взглядом, магнитит воздух, требуя моего подчинения. Прогоняя страх, медленно ступаю в его медвежьи объятия. Туда, где трудно пошевелиться, но зато так свободно дышать. Мужчина рывком подтаскивает к себе, вжимается носом в мой висок и я чувствую как его энергетика становится разительно мягче. Он мигом сдерживает своё бешенство, регулирует взрывную волну, на меня она больше не распространяется. Его звериная натура на время успокоена.

– Я здоров, Ясь. – сдавливает ладонью мой затылок. – Ненавижу, когда ты сомневаешься во мне.

– Прошло мало времени. – шепчу я, слушая пульсирующий разгон его сердца.

– Достаточно, чтобы победить. – обездвиживает напористым голосом. – Уверен, что ещё хватит сил трахнуть тебя после этого.

– Богдан! – срывается с губ, когда он ведёт по моей шее ноздрями, обнюхивает как животное, слизывает запах с кожи, ощутимо кусает, обещая непередаваемой сладкой боли.

– Наградишь чемпиона? – стискивает мне горло, гладит большим пальцем, лишает воздуха, а затем ослабив хватку, плавно обводит линию подбородка, скользит пальцем по губам, проникает им в мой рот, давит на язык. – Хочу постучать тебе по твоим пухлым губам. – скребёт ногтем по зубам, размазывает слюну, вынимает палец и на моём коротком вздохе, неистово впивается мне в рот поцелуем.

Судорожно обхватываю мужские плечи, когда шершавые ладони касаются моей груди, жёстко сминают нежную кожу, метят красными следами.

– Я сильный, когда ты за меня, слышишь? – страстной сиплостью пробирает до костей. –…когда ты знаешь, что я за тебя даже на коленях… лежачим буду, но не прогнусь…

Задыхаюсь кислородом, пока его крупные пальцы мнут мою кожу словно пластилин. Щипают, скручивают.

– Ты мне нужен независимо от силы, Липатов! – тяну его за волосы, забираюсь на руки, обхватываю ногами. – С победой или без… - глажу щетинистое лицо, целую горбинку на носу, опаляю взволнованным дыханием глаза, что так пронизывающе смотрят. – Если тебя уронят, я лягу рядом!