– Чуешь, что натворил! – вещал гневный голос.

– Чую! О, Великая! – испуганно пищал жировик. – Не губи! Сослужу службу!

– Ух и влетит же ему, – улыбаясь, прошептала девочка и, обернувшись волчонком, затрусила в сторону изгороди, низко прижимаясь к земле.

Но исчезновение заметили почти сразу. Беглянка не успела добежать до увенчанного черепами частокола, как по её следу вышла погоня. И теперь, уворачиваясь от преследователя, она стремилась отбежать как можно дальше от родной избы, и не беда, что всё равно догонят и накажу, лишь бы хоть одним глазком посмотреть на то, что находится за пределами высокого забора, за которым провела всю свою жизнь. Лес, доселе живший своим размеренным ритмом, замер: недоверчиво глядели высоченные ели, прервавшие шепот с ветром, настороженно взирало попрятавшееся зверьё, из-под ног лихорадочно разбегались муравьи и иная мелкота.

– Не догонишь! Не дого… ай! – она споткнулась о прыгнувшую под ноги кочку, чем спасла себя от пролетевшего над головой воина.

Девочка присела, потирая ушибленную ногу, озорно поглядывая на прижавшегося к земле, готового к прыжку преследователя, который, вместо того чтобы напасть, заговорил:

– Набегалась, непоседа?

Беглянка весело кивнула, выпалив:

– Не поймал!

– Ух и влетит тебе дома, – он приподнялся, не спуская глаз с девочки, готовый в любое мгновение кинуться вперед и схватить ребенка. – И за кашу, и за побег, и за мою сметанку! Додумалась тоже, жировика уговорила на разбой.

Девочка сверкнула изумрудными глазками, хлопнула огромными ресницами и озорно прокричала:

– Не поймаешь! Не догонишь!

Затем метко запустила преследователю шишкой в лоб и тут же рванула прочь, оставляя увернувшегося от брошенного снаряда воина позади себя. Витязь рыкнул и тенью скользнул меж испуганных, прижавших к стволам ветви, деревьев. Беглянку он догнал лишь на краю небольшой полянки, на которой копошились люди. Девочка, притаившаяся за шероховатым стволом тоненькой ёлочки, как ни в чем не бывало повернулась к подошедшему преследователю.

– Что там такое?

Витязь положил руку на её плечо и, окинув происходящее мимолетным взглядом, ответил:

– Воронец!

– Что это такое?

– Праздник прилета воронов!

– Праздник?

Девочка, всю свою короткую жизнь прожившая в пределах зачарованного частокола, с удивлением уставилась на происходящее, жадно всматриваясь во все детали действа. Людей она видела нечасто: просители, местный кудесник, да некие странные личности, – все, кто смел захаживать к её матери. А точнее те, кого она пускала к себе, даря возможность отыскать среди чащоб домик на курьих ножках.

Над их головами раздалось требовательное карканье. Девочка с воином посмотрели наверх. На ветку величественной ели взгромоздился огромного вида ворон. Насмешливо изучив схватившегося за меч витязя, птица перевела взгляд черных глаз на неудачливую беглянку. От пронизывающего, даже не до костей, а до самых отдаленных уголков самости, взгляда, ей стало не по себе. Девочка ежилась, прижимаясь к ощетинившемуся преследователю, вставшему между вороном и своей спутницей. Это длилось несколько мгновений, но ей они показались вечностью. Широко взмахнув крыльями, ворон, качнувшись на ветви, с легкостью поднялся в воздух и скрылся среди темных крон. В груди заныло. До изнеможения захотелось рвануть вслед за величественной птицей, насладиться полётом и такой желанной свободой.

– Ты бы с ним не справился.

В нескольких шагах от них, опираясь на извивающийся посох, укутавшись в длинный плащ и прикрыв голову капюшоном, стояла высокая, стройная, как березка, молодуха, с пониманием смотрящая на раздосадованного воина.

– Мама, – девочка подалась вперед и тут же отпрянула в испуге, ожидая наказания за побег.

Но мать лишь сочувственно покачала головой и вымолвила, смотря вверх:

– Василиса, лови отцовский подарок. – Затем, помедлив, добавила: – Ты всё выпытывала у меня, кто твой отец. Вот и ответ. Как ни берегла я тебя – свиделись, – прошептала Макошь и натужно выдохнула, словно сняла с плеч непомерный груз. Её страхи относительно намерений Чернобога не оправдались. Но как она чуяла – это лишь временно.

На протянутую ладонь растерянной девочки плавно опустилось черное воронье перо.

* * *

– Ворона за море летала, да так вороной и вернулась! – проговорила Макошь, поднимая с земли принесенную корзинку, из которой вкусно пахло приправленной маслом кашей.

– За море? – Василиса, не смея подходить близко, с интересом покосилась на прикрытый платком горшочек – и когда только мама успела сварить новую кашу, ведь предыдущую совсем недавно слопал жировик, но вслух спросила о другом: – А что она делала за морем?

– Гостила, – вымолвила молодуха, больше подходящая на роль старшей сестры, чем матери озорной девчонки. – Вороны прилетели, скоро и праздник начнут. – Она переложила увесистую ношу из одной руки в другую, перехватила посох и, мимоходом бросив взгляд на нырнувшего в кусты черного кота, отодвинула широкую еловую лапу и вышла на поляну.

– Диковинно тут всё, – оказавшись в незнакомом людном месте, Василиса невольно прижалась к матери, с любопытством осматривая всё кругом.

Конец ознакомительного фрагмента.