— Ах вы! — обиделась Тами и загнула такое, что даже Виталик чуть не сверзился у меня с плеча, пытаясь закрыть ушки короткими лапками. Я стоял, удерживая питомца и горько жалея, что рядом нету Мимики с её блокнотом.

В ответ, спустя полторы минуты тишины, сдавленный мужской голос коротко с заиканием вякнул:

— М-молчи, ж-женщина!

И после этого гномья фабрика звуков больше не издавала. Переговоры можно было считать проваленными. Грустно плетемся назад, в наш временный дом. Ну, это Тами грустно, а я — лелея злые мысли и обидные жесты.

— Что будем делать? — наконец, нарушает тишину моя миниатюрная подруга, — Вычеркнем их? Позволим сидеть за нашими спинами?

— Пф, вот еще, — мотаю я головой, — Запомните, госпожа Мотоцури — никогда не грозите работнику коммунальных служб, попивая пиво у себя на квартале! Ни-ког-да! И тем более — не посылайте его на эльфийские хвосты!

Через три часа у нас общее народное собрание в просторном зале покинутого храма Датарис. Места тут полно, как раз хватает, чтобы все стихийно организованное общество расселось, ну а трибуны под выступающего есть. Пару лавок поставили по бокам от алтаря и на них сидят наиболее выдающиеся члены «Народной партии». Даже, можно сказать, ведущие члены. Картавр и Зауррморрхаввн скромно сидят в углу, причем манулотавр постоянно поглаживает по спине своего товарища, неровно дышащего к высоким потолкам. Выступает заслуженный Герой всего подряд, то есть я.

— Товарищи! — обращаюсь я к публике с горячностью по уши убежденного в своих словах человека, — Вы делаете большое дело! Вы делаете его правильно! Вы — настоящие герои этого времени. Однако, существует враг куда более опасный и мерзкий, нежели мародёры и мечтатели. Именно сейчас он исподволь грызёт наших людей, внушает им гибельные иллюзии и гневные мысли! Именно с этим врагом мы, то есть вы, должны начать немедленную и бескомпромиссную борьбу! Пока еще не поздно!

— Что это за враг?! — деловито и слегка кровожадно осведомляется Оглаф Аркхаузен, в совсем недалеком прошлом (неделю назад) бывший обычным скромным булочником в городке, где мы вели переговоры с Диццедорном. Теперь же он один из вдохновителей всего движения, неоднократно шедший с грудью наголо на баррикады шварцтаддцев.

— Диссиденты! — грозно произношу я, наслаждаясь зрелищем трех десятков недоуменных лиц.

Объяснить, чем тихо сидящий в рукотворной крепости гном вреднее преступника-мародера сложно, но поймавший волну я проявляю чудеса полемики, рассказывая, что мародёр суть есть трус и предатель Родины в кубе, а вот диссидентский наглый гном — гад в десятой степени, потому как алчет не чужого добра, а прикрывается жизнями здесь присутствующих, сражающихся за свой дом. И его, этого гнома, надо покарать. Но нежно, творчески и любя, так как его диссидентство отнюдь не признак зловредности, а лишь недостаток информированности и узости мышления.

Как будем… нет, как будете карать, товарищи шварцтаддцы? Нет идей? А вот у меня они таки есть!

— Шаг первый, — гремлю я с трибуны, бывшей когда-то пошлым алтарем, — Самоопределение! Да, вы — Народная партия, вы защитники города и страны, вы её будущие хозяева! Но это просто заявка, обозначение общего вектора развития вашего дела! Я же предлагаю здесь присутствующим возложить на себя настоящую ответственность за город, провозгласив себя Временным Правительством Шварцтадда!

Это заявление вызывает настоящую бурю эмоций. Положительных, конечно, но вот смириться с мыслью, что «бац-бац и в дамки» местные не могут. Они боятся. Они привыкли к совершенно другому. Утешаю, подсказываю, объясняю, отвечаю на вопросы, не отходя от кассы. Решительный вид творит чудеса, а воспылавший Оглаф Аркхаузен буквально вытягивает толпу собравшихся своим искренним интересом и энтузиазмом! Он кричит, спорит, спрашивает, стучит по алтарю снятым с ноги башмаком, даже перебивает меня! Это просто великолепно!

Наконец, возбужденный народ приходит к общему знаменателю, выдвинув девять разумных в это самое правительство. Робкое и неуверенное предложение принять в него меня, хотя бы временным членом, мной же с негодованием отвергается. Как представитель Сатарис, я не имею права ни на что, кроме консультаций по текущим вопросам! Кстати, о них.

— Фаза два! — ломаю мозг разумным, уже давно забывшим, с чем всё началось, — Необходимо расставить таблички вокруг гномьей фабрики, оповещающие о больших штрафах за мусор! Пусть штрафы будут высоки!

— Зачем?! — выкрик с места, — Гномы очень аккуратны! Они никогда не мусорили!

— Но будут! — твердо отвечаю я почти незнакомому половинчику в красивых, но слегка разбитых очках, — Потому что мы им отключим воду. И канализацию. Если они хотят поставить свои отношения с городом на паузу — то город поставит на паузу предоставляемые им блага! И так будет с каждым диссидентом!

— Господин Крайм! — с места встает один из новых членов правительства, хромой и однорукий эльф-травник, — Но это же целый квартал мастеров! Они безо всяких проблем смогут восстановить ток воды и снимут заклепки с труб!

— Безусловно, я с вами согласен, товарищ Макабр! Безусловно! — горячо соглашаюсь я, — И будут за это оштрафованы! А затем еще и еще раз! Поставить одного инспектора, фиксирующего нарушения и выписывающего штрафы, нам будет куда проще, чем объяснять товарищам, рискующим каждый день жизнями, безнаказанность диссидентов! Не нужно демонстрировать жестокость, продемонстрируйте неотвратимость! И снова перекройте трубы! Надо будет — спилите! А когда будут ставить новые — еще один штраф, за самодеятельность! Третьей фазой! Подавим диссидентство и пассивность страхом за будущее!