— Верно говоришь, Мач Крайм, — набычившийся Загадор слегка расслабился, — Мы по твою душу. Тебя, творящего хаос, разруху и мерзость, нужно уничтожить! Выдернуть как сорняк из нашего мира. А затем — и всех демонов, зло перед лицом нашего бога! Это наша миссия!

— А моя…, - не стал я обращать внимания на оскорбления, — …в том, чтобы помочь сдавшемуся Шварцтадду максимально безболезненно выполнить условия победивших его в войне демонов. Не дать ему сожрать самого себя в пламени гражданской войны. Сохранить жизни, порядок, уклад. Помочь наладить торговлю с соседями. Убьете меня — и всё, что я здесь достиг, превратится в прах. Империя Тьмы останется при своих, Шварцтадд станет пустошами, полными бандитов и отщепенцев. Такое не нужно ни шварцтаддцам, ни демонам. Но нужно вам, воинам Света и Добра. Для вас Шварцтадд хорош побеждающий или снесенный до основания, но никак не сотрудничающий с бывшими врагами! Так кто из нас зло?

Эти молодцы были силой посерьезнее, чем те Герои, что проживали в столице. Спаянный коллектив, нередко путешествующий по всему Хелису в целях истребления зла и несправедливости. Те еще рубаки. Только вот им, этим гномам, было глубоко плевать на прочие проблемы, одолевающие местное население. Пришли, порубили нечисть, собрали выпавшее, ушли. Самозванная Высшая Справедливость, рассматривающая меня сейчас как своего непосредственного врага.

А врагом я был тем еще! После нашей чехарды с короной все политически активные горожане ощутили себя на дне… и под предводительством Виталика Первого. Мои ставленники, видимо, не до конца утратившие чувство реальности, поспешили загрести все свободные бразды правления в свои руки и затем устроили просвещение масс, на которых (и с помощью радио) объяснили народу, что дела его — жопа. Деньги кончатся, начнется голод, империи — хана. Нужно срочно шуршать, товарищи граждане. Выхода нет.

И вот на этом славном моменте из лесу выперлись паладины, от приближения которых сломленные духом, угнетенные телом и ушибленные рассудком тут же воспарили на воздусях, визжа как последние сволочи о гномах, кто поставит меня на мое место раком, а потом злостно надругается во имя добра. И тогда всё станет хорошо. Опять мне в борщ реваншисты срут!

Пришлось нам переться в чистое поле на битву великую, ибо стало так — кто победит, того и тапки. Либо паладины отмудохают меня сотоварищи и тогда посольство Империи Тьмы попросту отъедет восвояси, оставив тут всё на произвол судьбы, либо я сделаю воинам Кеаматта козью морду, что полностью деморализует всю оппозицию и приведет в конечном итоге страну к её темному и торгующему с демонами будущему.

— Где вы были, когда пал Шварцтадд?! — рыкнул я, глядя на уже откровенно злящихся гномопаладинов, — Шляться по лесам много ума не надо! Если за вами остаются развалины, плачущие сироты и разоренные королевства, то говно эта ваша справедливость!

Удар Загадора был молниеносен. Вот огромный двуручный топор лежит на его плече, а вот уже, нестерпимо блеснув светом, с диким лязгом врезается в мой нагрудник. От удара я отступаю на шаг назад, хмыкаю, выдираю ногу из податливой почвы, в которую меня слегка погрузила сила удара гномьего паладина, а затем поднимаю голову, сталкиваясь с Загадором взглядами. Трачу секунду на злую, наглую, вызывающую усмешку.

А затем, быстро сделав шаг вперед, прикладывая паладина «Бастионом любви».

БОМ!!

Гном очень крепок и тяжел, но все равно отлетает на пару метров назад, где его опытно ловят соратники. На головах гномов материализуются глухие шлемы, из смотровых щелей которых на меня смотрят яростные глаза.

— А сейчас у нас будет секс! — весело ору я, взмахивая своим нелепым топором.

«Неистовый таран!»

Да, это я успеваю, вонзаясь в середину гномье-паладинового строя, устраивая чехарду и несколько низколетящих матерящихся и вполне опознанных субъектов, плюс дополнительно роняя товарища Загадора (какой он в жопу товарищ) вместе с его напарниками. Это, в принципе, единственное, что получается сделать до того, как меня со всех сторон начинает долбать светящейся белым светом магией и таким же светящимся оружием типа «охрененно большая секира».

Правда, это не очень-то и проблема. Ну, всё кроме больших топоров, потому что топор — это всегда проблема, а уж если он в опытных руках матерого убивца, да еще и гнома, да еще и тебе в спину, то это может быть очень больно. «Цепи света», «осуждение зла», «ревностная кара», «великое возмездие» и прочие страшные слова меня особо не трогали, потому как большая часть того, чем по мне вжухнули, было полно божественной силы. А значит, представляло в случае моего присутствия большой круглый пшик.

Только вот заметить этот пшик заинтересованные бородатые морды не смогли, так как если они вполне могли устроить мне своими топорами проблемы, то я пришёл на эту стрелку с проблемочкой.

…по имени Саяка Такамацури.

И она со всей своей немалой, отточенной годами и тысячами схваток дури долбанула прямо по мне своей жуткой «метелью»!

Вот это было больно. Холодно и больно. Ужасно холодно! Моментально застучав зубами, я медленно и печально задвигался вперед сквозь лютую злую метель, вяло маша перед собой топором. Никаких «пылающих взмахов» и «пламени страсти»! Никого я греть не буду! Пусть все эти гномы мерзнут вместе со мной! А себя — буду! «Жар души»! «Жар души!»

Снаружи я знал, что происходит. Саяка должна была накрыть левый фланг «дракой» сразу после метели, а потом еще и успеть разрядить свою «магическую бомбу» в правый фланг, перед тем как этот самый фланг атакуют Лилит и Тами. Затем, будучи к этому времени уже под всеми эффектами от песен Мимики, девчонки начнут работать от защиты, прикрывая нашу колдунью. Замедляющая стрела от бардессы, превращение в жабу от Саяки, исцеление от Матильды… Они справятся.

Привет морда, держи топором. Поймал? Вот дай теперь я тебя локтем в ухо пихну, разворачивая, а потом «бастионом» приголублю, дабы ты, болезный, посильнее в пургу улетел. Тут мне прилетает здоровенным кулачищем ниже пояса, что довольно хорошо чувствуется. Выпучив глаза и согнувшись вперед, дышу через раз, пытаясь вынести остатки очков здоровья из метели. Вспоминаю, что умею лечить. Лечусь. Подлый неизвестный гном вновь всаживает мне по кокушкам. Ору, отмахиваюсь вслепую щитом и топором, попадая по кому-то пару раз.