Дракон на эту фразу лишь закатил глаза, мысленно пообещав себе в очередной раз, что пушистая ехидна ему ещё ответит, за каждое своё обидное слово ответит! И месть его будет страшна, по-драконьему страшна!

– А вы, что скажете? – обратился перевозчик ко второму пассажиру.

– Скажу, что с моей стороны, как иномирца, было бы глупо не воспользоваться помощью, так сказать, почти аборигена, – осторожно отозвался Дардьян. – Но предупреждаю вас сразу, если попробуете заманить нас в ловушку, то и сами не поймёте, как окажетесь в каком-нибудь богами забытом измерении, в котором вас никто и никогда не найдёт, как бы настойчиво не искал!

– Вы угрожаете мне? – скорее удивленно, чем грозно или даже обиженно вопросил межсторонний служащий.

– Вообще-то нет, – ответил вместо дракона Сиян. – Это он честно предупреждает. Что-что, а НЕЧАЯННО или СЛУЧАЙНО послать в неизвестном направлении – у него всегда получается на «отлично»! Уж кто-кто, а я это хорошо знаю, – тоном эксперта заявил песец. – И Кейт теперь знает, – вздохнув добавил он.

– Что ж, в этом случае, спасибо за предупреждение! – совершенно серьёзно поблагодарил Паромщик.

Жил-был в одном сказочном королевстве мельник. И поскольку у него, как и у любого мельника была власть над тем, что составляло смысл и цель крестьянского труда, хлебом, то человеком он был не только весьма обеспеченным, но и весьма почитаемым в округе. Тем более, что мельница у него была знатная, не какая-то там водяная, а ветряная, помол на которой, как известно, и более скор и тонок и отходов меньше. Но ещё важней было то, что ветряная мельница продолжала работать и зимой, когда водяные мельницы, все как одна, останавливались из-за ледостава.

Хорошая вещь ветряная мельница, но дорогая. Настолько дорогая, что далеко не каждый даже весьма зажиточный крестьянин мог позволить себе такое удовольствие. И потому ветряная мельница нашего мельника была одна на целых несколько селений. Иначе говоря, не было во всей округе более богатого и знатного человека, чем наш мельник.

И потому, когда умерла его жена, от претенденток на роль новой мельничихи, просто отбоя не было. Однако у горячо любившего свою жену Ансельма, а именно так звали мельника, ни к кому не лежала душа…

Ему казалось, что душа его умерла вместе с его дорогой Элизой. И потому единственной его отрадой стала пятнадцатилетняя дочь Кейт, похожая на покойную мать как две капли воды. И вот ради неё-то он и поддался на уговоры свах и, выбрав женщину, которая особенно была добра к Кейт, женился во второй раз.

Однако женился далеко не сразу.

Ансельм долго не решался. Целый год он искал недостатки в поведении женщины, пытался разгадывать скрытые мотивы её самоотверженности. Однако дни шли, а его подозрения не подтверждались. Рогнеда, а именно так звали женщину, была тем, чем казалась – милой и очаровательной вдовой с двумя столь же милыми и очаровательным дочерьми.

И когда снова наступила осень, мельник наконец сдался и женился.

Полюбить новую супругу он, правда, так и не смог, однако он был ей искренне благодарен за доброту и сердечность, с которыми, как он полагал, она относилась к его дочери.

Порой мельник наблюдал, как его новая жена и её дочери смеются и веселятся вместе с его дочерью и как при этом светится личико его Кейт, и не мог нарадоваться. Все вместе, думал он, они стали семьей. Счастливой семьей. А значит, он поступил совершенно правильно.

Вот так и остался Сиян – единственным, кто по-прежнему не любил Рогнеду. Однако мало кто прислушивается к мнению домашнего питомца. Особенно если этого питомца самого буквально за три дня до появления в доме мельника Рогнеды и её дочерей, подобрали еле живого в лесу. Точнее не подобрали, а отобрали…

Пятнадцатилетняя Кейт чуть не довела своего бедного отца до инфаркта, когда бросилась между маленьким окровавленным тельцем никому неведомой в данном сказочном измерении зверушки и сворой королевских псов. К счастью, свита Его Высочества Стефана Нибелунгидского и он сам оказались поблизости, поэтому псов успели отозвать, и трагедии удалось избежать. Излив свою безмерную благодарность, мельник начал было извиняться, и даже попытался заставить дочь отдать Его Высочеству зверушку, однако юный принц был настолько сражен добротой, красотой и самоотверженностью девушки, что ему даже в голову не пришло потребовать свой трофей назад.

Прежде всего, разумеется, красотой. Молодой человек глаз не мог отвести от лица девушки, черты которого показались ему столь нежными и совершенными, что вполне могли принадлежать ангелу или богине. Он был уверен, что никогда ещё не видел более изящного и грациозного стана, не слышал более чарующего и мелодичного голоса. И уж точно никогда ни одна из молодых особ, встречавшихся ему до сих пор, не смотрела на него столь равнодушно и даже неодобрительно. Его Высочество привык видеть в глазах окружавших его девиц обожание и подобострастие. И привык настолько, что ему никогда даже в голову не приходило, что когда-нибудь он встретит девушку, которая посмотрит на него иначе. Девушку, которую он не только не впечатлит с первого взгляда, но которой будет откровенно плевать на то, что он принц и наследник королевства. Одним словом, Его Высочество Стефан Нибелунгидский весьма и весьма заинтересовался своей новой знакомой. Заинтересовался настолько, чтобы решить и постановить для себя, что он страстно влюблён.