И когда он уже осознавал, что больше не может сопротивляться, что от грани его отделяют секунды, Мелендес подскочил, и ловко нацепил браслет ему на руку.

— Тридцать семь минут, Веласкес, — сказал он телу, без сознания висевшему в коконе. — Я в твои годы с трудом доходил до одиннадцати, ты просто монстр, мой юный друг. Сколько там было в прошлый раз в отчёте, четырнадцать? Слишком сильный прирост, поставлю-ка я восемнадцать, а то сидеть мне здесь с тобой очень и очень долго. И так из-за тебя мой обед, наверное, превратился в холодное дерьмо.

17 год от Разделения.

Сидаже Алта, Парадизо.

Восточый ветер решил, что пора показать этим пришельцам, какой он — настоящий холод на Тера Сегунде. Перекинулся через горы, и махом опустил температуру с тридцати пяти до двадцати, в небе набухли тучи, обещая такой редкий дневной дождь. Заодно они закрыли солнце, и люди выглянули на улицы без защитных очков и капюшонов. Вокруг, сколько хватало глаз, шла кипучая деятельность, мини-погрузчики сновали по улицам, местами уже покрытым бетоном, строились дома, неподалёку возводился католический храм.

Франсиску Гомеш, бодрый и подтянутый мужчина сорока лет, легко взбежал по ступеням больницы, кивнул медсёстрам, по пути осмотрел пожилого мужчину в инвалидном кресле, и прошёл в крыло, где занимались исследованиями.

— Ты представляешь, что учудил Совет, пока меня не было, — прямо с порога заявил он. — Они решили, что декабрь будет из пяти дней.

— Зачем? — молодая женщина не отрываясь смотрела на экран, одновременно водя пальцем по планшету.

— Так дней-то всего триста тринадцать, и они решили, что хорошо, если в каждом месяце будет четыре недели, а весь декабрь мы будем отдыхать, Рождество одним махом и Новый год. Маша, ты меня слушаешь?

— Ещё бы, — от монитора Маша Карпова не оторвалась, но послала Франсиску воздушный поцелуй. — Правильно решили, а то с этими месяцами и неделями всегда была путаница, луны здесь всё равно нет. Садись, я тебе кое-что покажу.

Франсиску подкатил кресло к длинному, во всю стену, рабочему столу, уставленному приборами, и тоже уткнулся в монитор.

— Похоже на какую-то железу, — наконец сказал он. — Это кто?

— Бразильская выдра. Выловили в реке, чуть охотников не сожрала, они её и пристрелили. Сейчас уменьшу.

Изображение стало втягиваться, и появились привычные органы.

— Где это, надпочечники? Сколько же эта штука занимает места? И я сказал тебе, что ты прекрасна, как горный цветок?

— В этом всё и дело, — улыбнулась Маша, чмокнула Франсиску в щёку. — Это одна клетка, пять сотых миллиметра. Я проверила ещё мышей, рыб и пауков, только у мышей она есть. Полагаю, что и у остальных животных.

— И когда ты это нашла?

— Пять недель назад, сразу после твоего отъезда.

— Погоди, — Франсиску отодвинулся, внимательно посмотрел на жену. — Ты это знала пять недель? Почему столько времени ждала?

Маша промолчала.

— Полагаю, просто осмотром это не закончилась. Когда ты это сделала? — мужчина поджал губы.

— Одиннадцать дней.

— Ты можешь умереть.

— Милый, мы все тут умрём, если не сделаем что-то, этот мир нас не любит. Но он полюбил этих животных, значит, есть способ. Тебе не сказала, потому что знала, что ты будешь против. Да и связь была паршивая.

— Конечно, я буду против. Ты вполне могла эту штуку подсадить мне. В неизменном виде?

— Конечно же нет. Я сделала биоимплант, оставила только РНК, размножила, и в одну из копий подсадила свою ДНК. Потом неделю наблюдала, параллельно запустила обработку на компьютере.

— И на что это похоже? — казалось, Франсиску совершенно не огорчён.

— Вот, — Маша достала пенал, в котором лежали белые капсулы, все — пронумерованные. Ячейки с номерами 1,3 и 4 были пусты. — Эта штука поселяется в кишечнике, а потом появляется на одном из надпочечников, на третий или четвёртый день. Я второй день хожу без очков, и дышу без фильтров. Твой номер — два.

— Отлично, — мужчина забрал капсулу, проглотил. — Жаль, отец не дожил, он так хотел нормально гулять по улицам и хоть раз искупаться в океане. Ты просто чудо, querida. Voce e o amor da minha vida. Знаешь, они обязаны будут назвать этот город в честь тебя. Ну или хотя бы больницу.

14 августа 334 года от Разделения, суббота

Парадизо

Полицейский участок в конце Шестой улицы утром в субботу работал в усиленном режиме. В ночь с пятницы на субботу, как всегда, люди словно сходили с ума — нарушали закон так, словно это был их последний день. За столами сидели офицеры и детективы, просматривая аналитику записей с лицензированных камер. И обычных, многие жители отказывались пускать полицию в личную жизнь. Кофейный автомат работал на износ, пончики и сендвичи уходили центнерами.