В ту ночь Антон, конечно, в моей квартире не появился. Он пришел лишь на следующий день. Привычно повернул в дверном замке ключ и я с силой закусила губу, поймав себя на мысли о том, что это - в последний раз. 

Раздались его шаги и я на удивление твердой рукой взялась за утюг. Распахнув дверь, почти бывший муж с недоумением смотрел на то, как я бережно глажу его рубашку. 

– Мила… - произнес он, и между нами повисла пауза. 

Я продолжала гладить, он - наблюдать за моими уверенными движениями. 

В конце концов Антон не выдержал первым: 

– Как я понимаю, ты решила быть мудрой женщиной. Я надеялся, что ты поймешь… 

– Пойму что?
– спросила я, вскидывая голову и оставляя утюг на рубашке.
– Пойму, что ты лгал мне пять лет и намерен был лгать и дальше? Да, это я прекрасно поняла. 

По кухне постепенно расползался запах гари. 

– Что ты делаешь?!
– истерично возопил Антон.
– Ты сожжешь мою дорогущую рубашку! 

Я опустила взгляд на утюг, помедлила несколько мгновений и отняла его от ткани. Там, где стоял утюг, теперь красовалась огромная выжженная дыра. 

– Это, - указала я на нее, - то, что ты сделал со мной и моей жизнью. Остальные свои вещи найдешь на свалке, где им, как и тебе, самое место. Если, конечно, их уже не разобрали бомжи. 

– Ты что, совсем дура?!
– заорал Антон, бешено вращая глазами, а в следующее мгновение кинулся прочь из квартиры.

И я окончательно поняла - даже чертовы тряпки значили для него куда больше, чем вся наша совместная жизнь. 

– Вот так вот просто взяла и выкинула?
– притворно ужаснулась Альбина.
– Ну ты, мать, даешь. Конечно, в хорошем смысле этого слова.

Я фыркнула, скрывая за этим истинные чувства. Совсем непросто было сделать то, что сделала. Едва сын отправился в школу, как я собрала вещи мужа и просто вытащила их на помойку. В тот момент, когда возвращалась за баулами в третий раз, на губах, вместо победной, была горькая усмешка - оказывается, любовница оплатила моему мужу довольно внушительный гардероб.

– Надо было собрать их и ждать Антона, чтобы он мог с комфортом покинуть нашу прошлую жизнь?
– пожала я плечами.

Конечно, это была не последняя наша встреча с мужем. В квартире оставались его документы, ну и прочее, по мелочи. Да и все же этот мужчина был еще и отцом Вадима. Но я очень надеялась, что следующих наших рандеву у нас будет по минимуму.

– Ну как, с комфортом? Позвонила бы мне, припрятали бы самое ценное. А потом на барахолку сдали. Все копеечка лишняя.

Альбина допила чай, деловито посмотрела на часы. Сын вскоре должен был вернуться из школы, и подруга вызвалась помочь - отвезти его на тренировку по хоккею.

Мысли о том, как будет Вадим и дальше заниматься этим, весьма затратным видом спорта, атаковали меня с того момента, когда я поняла, что впереди нас с Антоном ждет развод. Что предпримет тот человек, которого, как выяснилось, я совершенно не знала? Не сделает ли все, чтобы выплачивать сыну копейки?

От обиды за Вадика стало окончательно горько и больно. Нет, нельзя было делать преждевременных выводов. А вот найти тех, с кого начнется моя новая жизнь, стоило. Никогда не думала, что этими важными людьми окажутся слесарь и адвокат.

– Нет, Аль, - покачала я головой на реплику подруги.
– Я потом спать спокойно не смогу, когда буду вспоминать, насколько унизилась, продавая вещи мужа, купленные его любовницей.

Подруга тяжело вздохнула.

– Ну, Семиверстова, тут ты права. Это я не подумав брякнула. О, кстати, вот и Вадим, - объявила она, когда в замке повернулся ключ.

Я же почувствовала, как в груди отчаянно заколотилось сердце. Только бы это был не Антон…

– Мам, я дома!
– крикнул из прихожей сын, и только тогда я выдохнула с облегчением.

Пока быстро накрывала сыну на стол, чтобы он пообедал и отправлялся на тренировку, успела просмотреть пару контор, которые занимались сменой замков. Оказалось, что дело это весьма быстрое и можно было заняться им прямо сейчас.

– Слушай, я, похоже, знаю одно адвокатское бюро, - вполголоса проговорила Аля, видимо, чтобы Вадим нас не услышал.
– Расспрошу одну клиентку свою. Она не так давно со своим хреном разводилась. Была весьма довольна.

Наверно, один господь ведал, чего мне стоило в этот момент сохранять спокойствие и кивать на слова подруги с таким видом, словно мы обсуждали что-то совершенно обыденное. Но боль, которую я так и продолжала чувствовать, испепеляла меня изнутри, превращая в один сплошной оголенный нерв.