Что? У меня есть бабушка и дедушка? Вообще логично – не взялся же отец из ниоткуда. Но почему они до сих пор не давали о себе знать? В Японии не принято интересоваться внуками? Вспомнил старика Ринтаро и его зацикленность на Хэруки. Нет, тут что-то другое. Спрашивать батю, само собой, не стал. Изменения в личности Иоши можно объяснить отцовским отъездом, но провалы в памяти – точно нет.

Я сменил кассету на «Кровавый спорт», наличие перед телевизором Чико меня не смутило. Фильм-то безобидный, ну дерутся дядьки, ну и что?

Как и обещалось, кино было на английском, отец взял на себя обязанность переводить, чем, если честно, только мешал. Английский в прошлой жизни я знал очень хорошо без всяких дарованных богиней «автопереводчиков». Мы досмотрели до момента, когда пожилой мастер боевых искусств начал «растягивать» Ван Дамма. Мне пришла в голову идея, и я поставил фильм на паузу. Очень удачно в стоп-кадре оказалось мужественное лицо актера. Встав с дивана, я встал возле телевизора.

– Бать, представь видеоряд – на фоне заката крупным планом показано его лицо и сложенные на груди руки. Его глаза закрыты. Закадровый голос: «У меня были взлеты и падения, километры разбитых дорог и свирепые ветра». Глаза открываются, он смотрит прямо в камеру. Закадровый голос продолжает: «Именно это сделало меня тем, кто я есть. Теперь я стою перед вами». Камера медленно отдаляется, закадр: «Вы видите тело, доведенное до совершенства». Камера продолжает отдаляться, и под слова «пару ног, действующих вопреки законам физики» мы видим, что он стоит на двух едущих задом наперед Хондах. Закадр: «и решимость сесть на шпагат, которого еще никто не выполнял». Камера продолжает отдаляться, и под красивую музыку Хонды начинают разъезжаться до тех пор, пока герой не сядет на шпагат, какое-то время продолжая движение. Всё.

Батя ошарашенно смотрел на меня, мало что понявшая Чико на всякий случай тоже. Пауза затягивалась. Наконец отец отмер и спросил:

– Как ты это придумал?

Я с улыбкой пожал плечами.

– Почему именно он? – указал на экран отец.

– Потому что ближайший десяток лет он не слезет с больших экранов, значит реклама останется актуальной. Кроме того, он пока еще не стал суперзвездой, а значит потребует вменяемый гонорар.

Отец задумался на пару минут, я сел обратно на диван и терпеливо ждал. Чико с любопытством вертела головой, переводя взгляд с отца на меня и обратно.

– Знаешь, а ведь может получиться очень хорошо! – улыбнулся батя, – Надо это записать, – он поднялся, сходил в коридор, вернулся оттуда с блокнотом и карандашом, – Можешь повторить?

Я повторил, батя записал. После этого мы продолжили смотреть фильм. Ближе к концу, когда за окном стемнело, Чико сходила в коридор и щелкнула выключателем, включив лампочку над крыльцом. Батя посмотрел на посветлевшее окно, встал с дивана, вышел на улицу. Через какое-то время зашел обратно.

– Сын, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Сын, ты ничего не хочешь мне рассказать? – строго спросил он, сложив руки на груди.

– Точно, совсем забыл! Нужен плафон и кабель-канал! Я бы сходил в строительный магазин, но ты сказал не выходить из дома, – с беззаботной улыбкой попытался я увернуться от проблемного разговора.

– Не придуривайся! Ты же прекрасно понял, о чем я! – повысил отец голос. Блин, не прокатило. Ладно, объяснения с отцом все равно были вопросом времени.

– Папа, братик не виноват! – протестующе сказала Чико. Какая молодец. Отец осекся и сбавил тон:

– Я его ни в чем и не виню. Просто хочу задать несколько вопросов.

– Чико, мы с папой немного поговорим на кухне, хорошо?

Девочка кивнула, я поднялся с дивана и повел отца на кухню. Мы уселись друг напротив друга. Отец сверлил меня взглядом, я собирался с мыслями. Ладно, попробуем так:

– Когда ты уехал, я впал в отчаяние, – батя отвел взгляд, – Первые дни были просто ужасны, я часами лежал на кровати и смотрел в потолок. Меня все бросили. Я никому не нужен. Стоит ли так жить дальше? – отец вздрогнул, – Я был почти готов наложить на себя руки, но в какой-то момент разозлился и решил, что это путь слабака. Я слишком долго был слабаком, и это не привело ни к чему хорошему. Тогда я решил, что изменюсь. И знаешь, – широко улыбнулся я, – С тех пор мне словно Богиня ворожит. Я нашел Сакамото-сана, потом встретил Хэруки. Завел друзей – помнишь, я рассказывал о них? – отец кивнул, снова поднял взгляд на меня, немного расслабился, – Выяснил, что у меня неплохо получается сочинять истории, попробовал писать ранобэ, вместе с Хэруки пошел в литературный клуб. Там собрались очень талантливые ребята! – добавил в голос радости, – Но этого было мало, тогда я придумал вот этот план с митингом. Тот день можно считать днем рождения нового Иоши! Я понял, что непреодолимых преград не существует. Богиня никогда не посылает человеку больше испытаний, чем он способен вынести!

Воспользовавшись паузой, отец спросил:

– Да что за богиню ты все время упоминаешь?

Я пожал плечами:

– Какая-нибудь да есть.

Отец хмыкнул, я продолжил.

– А потом Хэруки упала с моста.

– Что?! – удивленно воскликнул отец.

– Случайно получилось. Я провожал ее домой, она запнулась и перелетела через ограждение. В тот момент я решил, что изо всех сил буду защищать то, что мне дорого и прыгнул за ней.

Отец побледнел.

– Не переживай, бать. Как видишь, я жив и здоров. Переболел, конечно, но это нормально. Надеюсь, твоя страховка покрыла лечение, и доплачивать не пришлось?

– А? Ты о чем? Пока ты учишься в школе, расходы на твое лечение оплачивает государство.

Ничего себе! А я думал в Японии звериный оскал капитализма во всей красе.

– В общем, как-то так. Можешь считать, что старый Иоши умер, не выдержав тяжести бытия. А на его место пришел я – Иоши 2.0.

Отец хмыкнул.

– Не могу сказать, что меня порадовала твоя история, – добавил с грустной улыбкой: – Прости, что бросил тебя, сын.

Я покачал головой:

– Не вини себя! Я рад, что все получилось именно так. Посмотри, как все изменилось за какой-то месяц, – обвел я вокруг себя руками, – Разве оно того не стоило?