– Я в порядке, пап, – сказал я отцу, потом повторил инспектору сказанные несколько дней назад слова: – Я с радостью расскажу все родной полиции, инспектор Хаттори.

Тот кивнул, приготовился записывать:

– Расскажешь обо всем, что видел в зоопарке?

– Ну, мы видели кенгуру, слонов, обезьян, бегемота… – начал я.

– Одзава-кун, инспектор хочет знать не это. Расскажи все с момента, когда увидел подозреваемого, – с мягкой улыбкой прервал меня адвокат.

Я кивнул.

– Мы смотрели на попугаев. Чико захотела их покормить, тогда Аоки-сан повела ее к торговому автомату с кормом, – добавив в голос сожаления, продолжил: – Я считал, что в зоопарке абсолютно безопасно! – подавленно замолчал.

– С администрацией зоопарка мы еще разберемся, Одзава-кун, а пока, пожалуйста, продолжай, – положил мне руку на плечо адвокат.

– Так вот, когда они ушли, я еще пару минут смотрел на попугаев, а потом понял, что моих спутниц нет слишком долго. Пошел к торговому автомату, там увидел… – подпустил в голос дрожи, снова ущипнул себя за ляжку – на этот раз другую. Так у меня после каждого разговора с копами будет по синяку. Шмыгнув носом, сквозь проступившие слезы продолжил: – Как Аоки-сан загородила собой Чико, а к ним приближался какой-то взрослый. Я увидел, как он достал из кармана нож и начал резать себя им. Наверное, он мазохист, как ма… – я испуганно прикрыл рот ладошкой, оглянувшись на Чико. На мое второе плечо опустилась рука отца, я продолжил: – Я испугался за Аоки-сан и Чико, поэтому начал звать на помощь. Никого вокруг не было, поэтому мне пришлось побежать на этого человека. Было страшно, но, к счастью, он не обратил на меня внимания, поэтому получилось сделать ему подсечку. Совсем как в Street Fighter, – гордо улыбнулся я. Ребенок напуган, но очень горд собой. Не зассал и дал отпор гниде с ножиком! А чего добились вы?

– Ты очень храбр, Одзава-кун, – похвалил меня инспектор, – Что было потом?

– Потом, когда он упал, появились охранники парка. Вместо того, чтобы схватить злодея, они чуть не дали ему уйти, хотя я кричал, что у него нож! – насупился я. Мне и вправду было обидно.

– А как нож оказался на земле? – спросил инспектор, посмотрев в какой-то отчет. Уже привезли протокол осмотра место преступления? Быстро работают. Хотя как посмотреть – в кафетерии-то мы просидели никак не меньше часа.

– Он уронил его, когда падал. А потом я пнул нож ногой, чтобы он не смог дотянуться. Злодеи в фильмах всегда дотягиваются! – хмуро ответил я.

– Значит, ты утверждаешь, что подозреваемый сам себя порезал? – спросил инспектор, подозрительно глядя на меня.

– Да, – кивнул я.

– Думаю, пока этого достаточно, спасибо, Одзава-кун, – сказал инспектор. Дальше он попытался опросить Хэруки, но…

– Я просто защищала Чико-тян. Все было именно так, как рассказал Иоши.

Инспектор попробовал задавать уточняющие вопросы, но Хэруки неизменно повторяла эту же фразу. После четвертого «повтора» Синохара-сан подошел к инспектору, и выложил перед ним пару бумаг официального вида, достав их из папки, взятой у деда. Инспектор посмотрел, скривился, и сказал, что больше у него вопросов нет, и мы все можем ехать домой. А? А опросить Чико? А КПЗ? Даже обыска не будет?! Совсем ничего!? Да здравствует японская полиция – самая гуманная полиция в мире!

Когда мы покинули кабинет Хаттори, адвокат сказал, что останется в участке, заверив нас, что все будет хорошо. Надеюсь, что это не пустой треп.

Впятером мы сели в такси – дед Хэруки занял переднее сидение со своим драгоценным тубусом, а Чико расположилась на коленях у отца.

– Аоки-доно, повод не радостный, но может вы не откажитесь посетить мой дом? Нам нужно многое обсудить, – обратился отец к деду.

– Безусловно. Спасибо за приглашение, Одзава-доно, я приму его с радостью.

Глядя в окно, по пути я заметил рабочих в спецовках, которые спиливали гнилое дерево. На нем красной краской был нарисован косой крестик.

* * *

Мы зашли в дом, Чико тут же побежала в гостиную – помнила, что котик сегодня решил никуда не ходить. Отец было нацелился вести всех туда же, но посмотрел на меня и изменил маршрут. Кухонные беседы – наше все! Мы расселись за столом, дед выложил перед собой тубус.

– Аоки-доно, это то, о чем я думаю? – не удержавшись, спросил отец.

– Да, это личное письмо Императора Хирохито с благодарностью за прекрасные бонсаи для дворца, – гордо ответил дед, – Сильно помогает при официальных визитах.

Офигеть!

– Иоши, все было именно так, как ты рассказывал в участке? – спросил меня отец. Я кивнул.

– Хэруки? – спросил внучку дед.

– Все было именно так, – спокойно подтвердила та, сложив руки на груди, – Но Иоши не слышал, что этот гнилой человек говорил Чико.

– Что он говорил? – спросил дед.

– Он сказал, что не может пропустить такую редкость, как «дитя борделя». Сказал, что должен узнать, какова она на вкус.

Отец побледнел, сжал кулаки. Дед выглядел не лучше.

– Хэруки, ты спасла мою дочь. Спасибо тебе, – низко поклонился отец девушке. Та с улыбкой кивнула.

– А что было в документах, которые Синохара-сан показал инспектору? – спросил я.

– Заключение консилиума лучших психиатров Японии, в котором говорится, что Хэруки не способна врать и причинять вред себе и окружающим, – пояснил дед. У меня и бати отвисли челюсти, дед со вздохом развел руками:

– Даже не спрашивайте, чего мне стоило его достать. Но ради моей любимой внучки я готов на все!