Сценарий, само собой, был, я уселся поближе к мужику и стал объяснять, что, как и куда. Заскучавшие Кохэку и Хэруки свалили на второй этаж. Слушая мои пояснения, Фукуда-сенсей достал блокнотик с карандашом и набросал пару пробников. Признав их годными, договорились, что ближайшие несколько дней я буду приходить к ним в гости. Солнышко уже клонилось к закату, а мне еще на урок музыки, поэтому попрощался с родителями Кохэку и девушками – Хэруки решила заночевать у подруги.

* * *

Вопреки моим ожиданиям, съемки с последующим пост-продакшеном «отожрали» остатки августа, и финальную копию фильма я получил в руки только 24 числа, вечером продемонстрировав ее бате и Рику-сану. Итоговая смета получилась чуть больше трех тысяч долларов. Чико попыталась было посмотреть с нами, но сбежала на трясущихся ножках спустя пятнадцать минут, заявив, что «вовсе и не страшно, пойду лучше «Гарри» перечитаю» – я таки напечатал первый том. В издательства пока не отправляли, но у всех «причастившихся» книжка вызвала бурный восторг. Посмеявшись, продолжили просмотр. Под конец фильма пропотели и побледнели даже мужики, из чего я сделал вывод, что мне удалось не потерять дух оригинала. Посовещавшись с Рику-саном, батя решил снять на вечер один из залов какого-нибудь кинотеатра, позвав туда всех причастных к съемкам, парочку коллег и представителя местной сети видеопроката – в кинотеатры «Проклятие» совать побоялись, но, в случае одобрения «видеопрокатчика», попробуем выпустить на кассетах, прокрутив рекламу – ее я предусмотрительно отснял и смонтировал, по паре местных кабельных каналов.

Глава проклятия (13). Бонус.

В последнее воскресенье августа в кинотеатр, украшенный постером с бледной, немного перерисованной рожицей Сатоши-куна, набился оживленный народ в лице «актеров» и их семей. Почтил нас присутствием и Такерада-сама в компании своей «официальной» жены и парой чиновников рангом поменьше – куда главе городского совета без свиты? Соотечественников решил не звать – мы-таки «выбили» им рабочие визы, Федора взяли на стройку – там язык не нужен, а Людмила умудрилась устроиться играть на аккордеоне в какой-то ансамбль – партитуры штука международная. Само собой, обоих я записал на языковые курсы. К моему удивлению, в «заботе» принимал деятельное участие Сэки-сан, явно положивший глаз на Людмилу. Не знаю, что у нее в голове, но его неуклюжие ухаживания она принимала вполне благосклонно. План-максимум – оставить обоих соотечественников в Японии насовсем. Чего им в рушащейся стране ловить? Кроме того, из «важных» присутствовали так же наш классный руководитель, директор Ока-сенсей и завуч-куратор Такеши, к моему удивлению сразу согласившийся сыграть детектива.

Подождав, пока все рассядутся, вышел к экрану, поблагодарил всех за участие и визит, низко поклонился и уселся в первый ряд – весь сеанс буду активно крутить башкой, отслеживая реакцию зрителей. Слева от меня уселась Хэруки, а справа, на правах главной звезды, волнующийся Сатоши-кун со своей мамой.

[Фильм – «Проклятие» образца 2002 года.Таймкоды описываемых сцен будут даваться в квадратных скобках ]

На экране появился кусающий окровавленные пальцы небритый Рику-сан – уговорить его отпустить многодневную щетину было непросто, но у меня получилось. Трясущиеся кадры сменяют друг друга, и вот он хватает за шкирку временно перекрашенного Сакамото-сана [0.0.48 ] – прости, котик, пока я жив, никакого больше сухого корма – только лучшие сорта влажного и рыбка. Рисующий всякое Сатоши-кун профессионально убегает в шкаф, из чего зритель может сделать вывод, что насилие в этой семье – не редкость. Лежащая в ванне Есикава-сан вполне достоверно играет «труп».

В роли «Центра социальной защиты» выступает офис «Хонды». В роли Рики – наша староста Кейко – у нее подходящая прическа. Задание ей выдает Сэки-сан.[0.2.33 ]. В эпизодической роли – Иоичи.

Кейко находит дом Такунага, заходит, видит срач и качающуюся люстру – стоящий на лестнице рядом с оператором я толкнул ее палкой [0.4.48].

Мама Есикавы-сан водит рукой по мутному стеклу – пришлось нанять человека, который вставит такое. Душераздирающий скрип, равно как и пронзительный возмущенный «мяв», взяли из предоставленной звукорежиссером библиотеки звуков. Кейко открывает дверь, и начинается длинная сцена взаимодействия со старушкой – благо они сразу нашли общий язык, и к концу съемок эпизода мама Есикавы-сан уже называла няшу-Кейко «внученькой». Сцена идет своим чередом, и ничего прямо «страшного» в ней нет до тех пор, пока Кейко не находит скомканную, рваную фотку семьи из пролога [0.7.47] – лицо Есикавы-сан вырезано, и зрители понимают, что дом – тот самый.

Кейко находит оклеенный скотчем шкаф, тревожная музыка, САСПЕНС, девушка вполне достоверно отыгрывает испуг, открывает дверь шкафа [10.21], и зал облегченно выдыхает, видя мирно дремлющего на верхней полке Сакамото-сана. Это они зря, потому что оператор сдвигает камеру на пару шагов, и показывает нам сидящего на нижней полки Сатоши-куна, заставляя зал пискнуть. Процесс «нагнетания» успешно пошел! Ух, что будет дальше! Сцена продолжается, а я вспоминаю диалог с Кейко во время съемок:

– Что это за ерунда, Иоши-кун? Я бы на месте Рики сразу свалила из такого жуткого места!

– А она не может и не хочет – проклятие уже на ней, от него никак не избавиться. Правило в этом фильме всего одно – зашел в дом – сдох!

– Именно так, Иоши-кун! – Влезла в диалог мама Есикавы-сан, – Мы, как японцы, твердо знаем, что зло – истинное зло! – невозможно остановить, так что, моя милая Кейко-тян, – Бабушка с милой улыбкой потрепала Кейко за щечку, – Ты уже мертва!

Вот и второе появление Сатоши-куна [13.11] – он держится ручками за деревянную решетку окна под потолком, а я держу его за ноги – не достает же. Меня, само собой, не видно – меня вообще в фильме нет.

Познакомиться с Тошио Кейко не позволяет зловещее бормотание временно «ожившей» матери Есикавы-сан. Ух, че щас будет!

Поворот камеры в темноту – сюда вместо тревожных звуков оригинала, я, не удержавшись, добавил жуткий эмбиент из каких-то ужастиков из будущего. Звук настолько понравился звукорежиссеру, что он попросил позволения добавить его в библиотеку студии, где происходила «сборка» фильма – как студия называлась я не запомнил. Рику-сан все равно все записал. [14.47] – дебют горлового скрипения – его записали в моем исполнении. Поворот камеры – на маму Есикавы-сан опускается зловещая тень. Зал пищит девичьими голосами, Хэруки покрепче сжимает мою ладошку. Врезка широко распахнутых, налитых кровью (помогли специальные капли) глаз Есикавы-сан – не удержавшись, усилил этот момент резким громким звуком. К скримерам в этом времени народ не привык, поэтому реакция зала – закачаешься! Не страшно только Сатоши-куну и маме Есикавы-сан – они ехидно улыбаются. Конец первой арки.