Вот теперь точно все. Можно продолжить рассказ.

Сейчас сей великий муж двадцати трех лет развалился в кресле из нежнейшей вишневого цвета кожи и неимоверно скучал, с трудом подавляя желание зевнуть от всей, все еще по-русски широкой, души. Вот уже полчаса, как он вынужден выслушивать нескончаемые жалобы какого-то барона о нескончаемых притеснениях со стороны своего сеньора – графа Амьенского. И налоги тот дерет нещадно, и спор с соседом решил не в его пользу, а самое главное, о, это просто ужасно, не пригласил на бал, что состоится на следующей неделе. И не будет ли столь любезен господин виконт, как представитель его величества, повлиять на господина графа к его, господина барона, пользе. А уж мы… да непременно… да со всей душой… короче, только скажите сколько.

Подобные визиты за три месяца, прошедших со дня вступления в должность, наносились регулярно и успели уже изрядно надоесть. Но куда деваться – приходится терпеть, выслушивать, многозначительно кивая, делать какие-то пометки в своих бумагах, чтобы потом благополучно забыть об очередном благородном искусителе. Ничто не ново даже под иномирной луной – оборотистые господа всеми силами стремятся подсадить на крючок взяток очередного начальника. Фигушки – плавали, знаем.

Ну, вроде закругляется клиент.

– Разумеется, барон, я обязательно переговорю с его сиятельством, все будет в порядке, уверяю вас. А благодарность… да бог с ней, не беспокойтесь, мы же все в Пикардии живем, должны друг другу помогать. Сегодня я вам, завтра вы мне. Как? Об этом мы как-нибудь обязательно поговорим, но в другой раз. А сейчас до свидания, был рад с вами пообщаться.

Уф, наконец-то ушел, можно и отдохну-уть. Кстати, время обеденное, надо бы к супруге пройти, вместе и откушать.

– Кола! – Жан позвонил в колокольчик, вызывая секретаря.

Шевалье де Сите неполных двадцати лет от роду был рекомендован для этой работы супругой, приходился ей каким-то дальним родственником, был черноволос, долговяз, худ, смышлен, аккуратен и беден как церковная мышь.

Своему благодетелю он был обязан буквально всем, от роскошных костюмов до изысканной шпаги дорогой толедской работы. Лишь дешевые четки, как память о родителях, оставил себе молодой человек из всего, с позволения сказать, имущества, которым владел до того, как впервые вошел в этот дом. Потому на начальника он смотрел преданным взглядом, прекрасно понимая, что второй раз такая синекура ему не выпадет никогда.

– Кола, узнай на кухне, когда будет готов обед. И передай виконтессе, что я буду у нее минут через пять.

– Будет сделано, ваша милость, но… – де Сите замялся.

– Что, еще кто-то ждет приема? Если не граф, пусть подождет, я не желаю получить язву из-за очередного кляузника!

– Как скажете, но я подумал, что шевалье де Ренард вряд ли пришел с кляузой…

– Ренард?! Другое дело, передай на кухню и супруге, что сегодня мы обедаем с гостем – думаю, виконтесса будет ему рада!

Глава купеческой гильдии Амьена Ренард пару лет назад выкупил себе наследственное дворянство и теперь очень ревностно относился к приставке «де», которая никак не сочеталась с его простонародной фамилией и служила предметом частых шуток среди благородного сословия. Но только строго в его отсутствие: этот оборотистый господин наглецов на дуэль не вызывал – он их разорял и пускал по миру только что не голыми. Бывали уже прецеденты. Впрочем, де Камбре, на правах старого друга и родственника – его брат был женат на дочери этого шевалье, – суровой мести не опасался, но из тех же соображений фамильярничал лишь вот так, в кругу своих.

– Прошу прощения, но он просит поговорить с вами наедине…

М-да… придется отложить обед… жаль, конечно, но Ренард просто так, из-за пустяка просить об аудиенции не будет. Придется выслушать.

– Хорошо, приглашай. И, Кола, принеси бутылочку вина, а то уж совсем неудобно получается – отец невестки, все-таки почти тесть.

Де Сите вышел, и за дверью раздалось могучим баритоном:

– Шевалье де Ренард к господину интенданту! – Сильный голос у секретаря, а по внешности и не скажешь.

Худощавый, невысокого роста, Ренард в роскошном кафтане, сшитом по последней моде, вошел слегка ссутулившись, неуклюже пытаясь изобразить церемонный шаг, каким опытные придворные щеголяли в королевском дворце. Именно по такому шагу эта публика опознает своих, даже незнакомых. Словно шакалы членов стаи.

– Шевалье, рад вас видеть, милости прошу, проходите, присаживайтесь! – Словно и не заметив неловкости гостя, де Камбре пригласил его к круглому столику, стоявшему в углу кабинета. – Желаете вина? Позвольте за вами поухаживать. Вот, прекрасное окситанское, с моей родины. Вам нравится?