Сделали.

Испытали. Облетали.

Убедившись в том, что идут верной дорогой провели следующую порцию улучшений, создав тип 6. В нем проточный радиатор уехал на «пузо». Капот, все также выполняемый по схеме монокок, обрел более обтекаемую форму. Из-за чего в профиль силуэт истребителя стал сильно схож с чем-то в духе Hawker Hurricane.

Винт стал четырехлопастным, оставаясь пока что деревянным. Работы над винтом с переменным шагом велись, но вяло. В силу иных приоритетов.

Хвостовое оперение было полностью переработано. Как и крыло. Чтобы повысить его прочность, которой явно не хватало, пришлось дать ему более толстый профиль. И обшить фанерой. Ну и, заодно, серьезно переработать механизацию. Поставив простенькую, но гидравлику, чтобы облегчить управление элеронами, закрылками и рулями.

И, наконец, И-1 тип 7, принятый на вооружение под индексом ИП-1. У него в фанерную обшивку «оделся» весь самолет. Кабина пилота получила застекленный фонарь. Плексиглаза, то есть, оргстекла, еще и в помине не было. Поэтому обошлись обычным стеклом. Как в те годы и поступали, если по какой-то причине решались закрыть кабину полностью, а не летать «в кабриолете». Причем гаргрот не убрали. Просто сделали фонарь с большой задней стенкой, сильно заходящей на него, чтобы облегчить обзор в задней полусфере.

Это был спорный шаг.

В военно-техническом комитете ВВС спорили до хрипа. Но Фрунзе удалось продавить это решение. И в последствии, в ходе опытов, полностью доказать его правильность. Обзор получался похуже. Но скорость выигрывали прилично. Да и комфортность летчика во время полета оказывалась на высоте. Когда тебе в лицо на скорости 300–400 километров в час бьет упругий поток ветра — удовольствие ниже среднего. Особенно если накрапывает мелкий дождик или температура не самая высокая. Да и сопли, примерзшие к ушам, пилотов совсем не украшали.

Третьим важным нововведением стал двигатель. На тип 7 поставили 500-сильный BMWVI, который уже начали собирать из германских запчастей в Союзе. Это тот самый мотор, который в оригинальной истории получил название М-17. Вместо старого 400-сильного «М-5».

Потом радиостанция.

Ее тоже пришлось едва ли не кувалдой вколачивать в самолет, преодолевая совершенно чугунное сопротивление старых летчиков-истребителей. Им, видите ли, требовалось максимально облегчить машину для пущей маневренности и скороподъемности. И они готовы были пожертвовать радиостанцией, так как видели себя едва ли не в образе романтичного рыцаря-одиночки. Ведущего честные поединки в небе.

Дальше — шасси.

Их тоже получилось сделать убирающимися, что резко снизило лобовое сопротивление и ускорило аппарат.

Ну и, наконец, вооружение.

Два синхронных 7,92-мм пулемета MG-17 стояли в фюзеляже. Еще два синхронных пулемета того же калибра — в консолях крыла. Что формировало вполне приличную батарею.

Причем по требованию наркома закладывали возможность модернизации вооружения. Для установки в фюзеляж 20-мм автоматических пушек, а в консоли — 13-мм пулеметов. Тех самых, которых сейчас спешно «допиливала» компания Mauser по заказу Союза. Что позволяло уже осенью 1927 года получить не только самый быстрый серийный истребитель, но и с самым мощным вооружением, способным «сдуть» любого потенциального противника. Да даже и сейчас — с четырьмя 7,92-мм пулеметами он был очень грозным и неприятным противником.

Оставалось их теперь начать серийно производить. И поставить подготовку летчиков должным образом. Все-таки линейные пилоты ни шли ни в какое сравнение с теми, что участвовали в этой демонстрации…

Поликарпов светился как начищенный рубль.

Каждый член Политбюро и ЦК подходил и поздравлял его. Один из другим.

Фрунзе же стоял чуть в стороне и добродушно улыбался.

Он сделал для создания этого истребителя как бы не больше, но он не собирался воровать славу у конструктора. Хотя мог. И ему это неоднократно предлагали. Но он отказывался. Раз за разом. И в этом не было никакой лишней скромности. Там, где надо, он не стеснялся. Нет. Все было проще. Михаил Васильевич стремился к тому, что те люди, что сотрудничали с ним, получали разные «плюшки» и бонусы. Чтобы им было выгодно сотрудничать с ним. И их карьера была так или иначе связана с его помощью, поддержкой и продвижением.

Понятное дело — не все вернут эти политические инвестиции, в случае опасности отплатив добром на добро. Однако нарком работал через статистику больших чисел и формировал тренды…

Поликарпов, кстати, был уже загружен новым проектом легкого двухмоторного самолета. Этакой универсальной платформы, на базе которой можно было бы выпускать и фронтовой бомбардировщик, и торпедоносец, и штурмовик.

Очень хотелось заняться пикирующим бомбардировщиком. Но пока не время. ИП-1 был цельнодеревянный. И новый двухмоторный проект Поликарпова тоже должен быть из дерева. В силу неразвитости цветной металлургии Союза. Да, над ней уже трудились. Но смысла сейчас проектировать цельнометаллические самолеты Фрунзе не видел. Их просто не получится серийно производить. А вероятность более-менее серьезных военных конфликтов никуда не девались. И, в случае чего, можно было остаться в таком случае вообще без самолетов.

Так что какое-то время еще придется посидеть с деревом. Ради чего по весне 1926 году в районе Сочи была высажена целая плантация бальзы. Одной из самой быстрорастущей древесины в мире, которое за 5 лет достигает зрелости. Уступая в темпах роста только бамбуку. И началась осторожная, но систематическая закупка этой древесины для формирования стратегических запасов.

Ее он хотел пустить на следующий этап модернизации ИП-1, вместе с установкой нового вооружения. Более тяжелого. Что он планировал, если получится, компенсировать с помощью бальзы. С запасом. Заодно впихнув бронеспинку.