— Мастер, вы хотите сказать, что мне надо оставить это дело? — прямо спросил я, чувствуя, как внутри всё переворачивается.

— Если бы я хотел сказать это, то так бы и сказал, — повернулся он ко мне. — Смыслы… Ох уж эти смыслы. Сейчас фокус покажу, — улыбнулся он залихватски. — Но перед этим обратите внимание вот на что. Вы все сами начинаете думать, что Спартанцу лучше бросить. Начинаете считать себя лучше него. Радуетесь этому. В принципе, здесь нет ничего плохого, если не злоупотреблять. Класть чужие неуспехи в основу своей уверенности — это так себе путь, конечно же, но если ничего лучше придумать не можете, то почему нет?

Сказано это было так, что даже я почувствовал себя жалким неудачником. В том смысле, что я и так чувствовал себя неудачником, но сейчас ощущение возникло по другому поводу, озвученному Мастером.

— Второе, на что нужно обратить внимание, — это на то, как Спартанец справляется с неудачей. Он решил увеличить нагрузку. Если не хватает таланта, взять усердием. Хороший, но не самый лучший вариант. Хорош он в том случае, если получится добиться приемлемого результата. Если же нет, то это будет пустая трата времени. А теперь… — Такен взял театральную паузу, — обещанный фокус. Что, если я скажу: Спартанцу даётся это искусство тяжелее, потому что он сильнее вас всех?

Чего?

— Поясните, — попросил я, что прозвучало жалобно.

— Легко, — улыбнулся Такен. — Прогресс определяется следующим. Объемом внутренней энергии — чем её больше, тем сложнее. Талантом — чем его больше, тем быстрее будете продвигаться. Старанием во время практики и качеством обучения. За последнее отвечаю я и сомневаюсь, что получится найти учителя лучше. Со старанием тоже понятно. Спартанец вон как старается. Да и остальные тоже не особо халтурят. Что остаётся? Самый талантливый у нас, безусловно, Гатс. Может, кто-то его обгонит, но пока я к этому предпосылок не вижу. Если только начнете вкалывать так же, как Спар. Что осталось разобрать? Объем энергии. Причина отставания Спартанца в том, что у него её просто неприлично много, и каждый день из-за нагрузок объем увеличивается. Поэтому ему и кажется, что каждое утро приходится начинать сначала. Это не так. К его облаку приходится притягивать то, что он наработал. Новые, а не старые порции. Если у большинства из вас стоит задача поднять небольшой камень… У тех, кому повезло с родословной и камнями, задача поднять булыжник побольше… То Спартанец пытается поднять небольшую гору, которая ещё и прибавляет в объеме каждый день.

Чего-чего?

То есть…

— То есть я зря так напрягался?! — с возмущением спросил у Такена, который дал добро идти по этому пути.

— Почему же зря. Всё очень просто. Если ты сможешь пересилить скорость пополнения энергии, то в конечном счёте по силе превзойдешь даже меня. Лет так через пять. Если же не сможешь, то… То лучше тебе всё же смочь, а то боюсь сказать, какие будут последствия, — в глазах Такена мелькнуло что-то темное, и я поёжился.

— А будут наставления, как мне это сделать? — ошеломленно спросил я.

— Поднажать, — улыбнулся Мастер.

«Да куда ж ещё дальше-то», — поморщился я.

Оставшееся занятие я осмысливал то, что наговорил Такен. Загрузил так загрузил. Про то, что моя слабость может оказаться преимуществом, это сильно. Ещё и смыслами своими мозги забил. После такого хочешь или нет, а сдаться не получится.

Я и не сдавался. Казалось, дополнительных сил ускориться нет, но надо же, нашлись резервы. На волне энтузиазма и воодушевления я сделал в разы больше, чем за последние три дня, почти добившись создания шара. Который едва у меня помещался в животе. Со всеми отсюда вытекающими неприятными ощущениями. Потому что любая попытка сдвинуть энергию приводила к зуду, ломоте, а то и острой боли. Терпимой, но приятного в этом не было ни капли. Это я молчу ещё про то, что мне в буквальном смысле приходилось толкать гору.

С занятия я чуть ли не уползал. Из принципа поднялся и ноги переставлял.

— А ты не так прост, Спартанец, — хлопнул меня по плечу Шупа.

О моем состоянии говорило то, что я не заметил, как он подошёл. От самого же хлопка меня повело, и я чуть не рухнул, наградив парня злым взглядом.

— Больно видеть тебя настолько ослабевшим, — покачал он головой. — Расскажешь, в чем секрет? Откуда столько энергии в пареньке с улиц?

— То, что он с улиц, не означает, что у него родословная плохая, — заметил Верс, топающий рядом.

Мой взгляд был направлен под ноги. Я следил, чтобы какой-нибудь скользкий камень не подвернулся. Ночью прошёл дождь, поэтому следить за тропой в моем состоянии было жизненной необходимостью.

— Так теперь понятно, что отличная. А? — ткнул Шупа меня локтем в бок. — Чьих кровей ты будешь? Твой отец был каким-нибудь легендарным ныряльщиком? Быть может, мы его даже на лекциях Профа разбирали, а?

— Шупа, заткнись, — голос Тича, а это был именно он, последнее, что я ожидал услышать. — Если ты не в курсе, то за такие вопросы принято бить, и это в лучшем случае.

— А ты что, теперь его мамка? — моментально огрызнулся Шупа. — Если Спар захочет, сам меня пошлёт.

— Шупа… — пробормотал я. — Отвали, а?

Это «а» получилось так похоже на него, что парни, слышавшие разговор, дружно заржали. Шупа и сам посмеялся. Что-то я и не помню, чтобы его всерьез обидеть или задеть получилось. Он как угорь. Сколько ни лей, всё мимо.

— А если серьезно, то мне завидно, — поделился парень. — У меня-то резерв маленький. Зато справляюсь я с ним быстрее. Вот и думаю, что лучше. Вопрос про родителей не принимай близко к сердцу. Если болезненная тема, так и скажи. По Гатсу сразу видно — он та ещё машина. Калия тоже девка непростая… Эй, эй, — выставил перед собой руки Шупа, когда Калия остановилась и развернулась к нему.