– И не дать вам возможности проявить свое благочестие в полной мере? Нет, леди Лу, вам так не повезет, – Ги и сам сердился.

Нахалка! Интересно, кто ее воспитывал? Кто развивал? Ее речь не похожа на ту, что можно услышать от девушки из отделенного графства. Ги любовался красотой Лу, правда находил в ее лице какие-то странно знакомые черты.

– Я постараюсь пережить свое разочарование, – высказала напоследок Лу, понимая, что связалась она не с тем, кого можно напугать неприветливыми речами.

Нахал! Но все же, военный гений. И как бы он не был неприятен, Лу восхищалась им, а более того тем, что он слушал все, что она говорила. Это впервые в ее жизни, когда мужчина не перебил и не приказал заткнуться, прямо высказав своё пожелание.

Глашатай объявил о конце выбора Леди, трубы загремели медным своим звуком, дамы зашелестели платьями и языками. Лу пришлось пойти на свое место, где, она знала, ждет ее суровая отповедь и наказание. А вместе с ними и кое-что похуже.

Только сейчас Лу в полной мере осознала, что такое быть парией, изгоем. Девушки смотрели на нее со страхом, иные с ужасом, но больше с ехидной улыбкой. Дядя Годфри с насупленными бровями и тетя Мелисса с улыбкой, хуже которой был только кубок с ядом. Луизе селя рядом с семьей на скамью, и леди Суррей зашептала:

– Мы не можем позволить тебе, Лу, и дальше позорить наш род. Вечером ты покинешь турнир и поедешь обратно в Суррей. Если герцог Лидс победит, мы пришлем тебе весточку, а вместе с ней и венец Прекрасной Дамы. Когда тебе нечего будет есть, ты сможешь его продать.

– Замолчи! – сэр Годфри грубо осадил жену, – Забыла, кто ты? Знай свое место.

– Простите, граф, – леди Мелисса сложила губки бантиком и опустила голову.

– Глупая девчонка! Но везучая. Лидс запросто мог и отказаться протянуть тебе свое копье. Кто знает, что в голове у этого рыцаря?

Ну, Лу, знала что в голове у Лидса мозги:

– Простите, дядя Годфри, я всегда восхищалась лордом Ги и вот… Не смогла удержаться, – и глазки потупила, сожалея, что не может покраснеть по собственному желанию.

– С Визбоу будет трудно договориться, но я попытаюсь, детка.

А Лу подумала, что лучше будет, если она поедет домой. И в этот момент помогла Трис, как ни странно:

– Лу, как ты отважилась на такой шаг? Ты знаешь, что говорят о его светлости? Он очень влиятельный дворянин, богатый и разумный. Король к нему милостив. Но он же сущий дьявол! Сколько женщин пострадало от его жестокости. А еще говорят, что он их коварно соблазняет, пользуется ими и бросает. Теперь все будут думать о тебе, как о новом увлечении герцога. И уже говорят… – Трис покраснела, когда увидела, как в их сторону косятся дамы.

Сэр Годфри кое-что уразумел и почувствовал в том опасность для союзов своих дочерей. Лу рассудила мудро и подлила маслица в огонь:

– Дядя, в таком случае, мне, правда, лучше уехать домой. Я не хочу стать причиной, по которой мои любимые сестры останутся без женихов, – озвучила она то, что граф Суррей лишь только пытался осмыслить.

– Быть может. Мы обдумаем все, когда вернемся в шатер, Лу.

И так графиня Уилшир поняла, что у нее есть шанс остаться в доме графа еще на какой-то срок, а там уже придумать, где добыть денег, чтобы уехать с Эм в ее дряхлый коттедж и жить там спокойно.

Она мысленно поблагодарила Ги, его репутацию и свой порыв, который мог закончиться дурно, но принес свои плоды, те самые, что и хотелось получить.

Годфри подумал и принял для себя решение отправить Лу домой. Прямая выгода хозяйству. Что же касается отеческого долга, то тут Суррей прекрасно успокоил свою совесть! Разве есть его вина в том, что Лу оказалась такой глупенькой и скомпрометировала себя?

Леди Мелисса ликовала, Трис и Элоиза печалились о Лу, а Родерик был горд, потому, что он удостоился чести принять участие в свалке под командованием лорда Ги.

В целом, все сложилось как нельзя лучше, но Лу отчего-то было не по себе. Ведь она сама обрекла себя на нищенское существование, отказалась от мужа, тем самым лишившись возможной радости семейной жизни. Впрочем, она была в себе уверена, и в леди Эм тоже: они смогут вырваться из болота бедности и жить спокойно и счастливо. Юность оптимистична и в том ее радость и горе одновременно.

Ги, а вместе с ним и толпа рыцарей, сделали еще один почетный круг по ристалищу под крики толпы. Он посматривал на трибуны время от времени, видел светлую головку своей турнирной Леди и даже слегка волновался о ней. Вот кому сейчас туго приходится: ругают, должно быть.

Занятно, что именно тогда, когда все уже совсем было неплохо, в шатер графа Суррей явился глашатай от короля. Графу и его семейству, а так же графине Уилшир было личное приглашение государя с предложением посетить его замок и остаться в нем гостями на время турнира. Если сэр Годфри не скончался от гордости и радости, то только потому, что не хотел упустить возможность сделать свою жизнь еще более сладкой. Так Лу и осталась на турнире, ведь персональным приглашением короля пренебрегать опасно.