Шрифт:
Л ю д м и л а. А ты на неё похожа, похожа!
Н а т а л ь я. За то мы и не любим друг друга.
Л ю д м и л а. Она тебя любит.
Н а т а л ь я. Мучить любит.
Л ю д м и л а. Ты сама её мучаешь.
Н а т а л ь я. Ну и я.
Л ю д м и л а. Какая ты... глупая! И дядя тоже глупый - советует украсть Колю.
Н а т а л ь я. Ты об этом не говори матери.
Л ю д м и л а. Конечно - скажу.
Н а т а л ь я. Зачем?
Л ю д м и л а. Нет, не буду расстраивать, не скажу.
Н а т а л ь я (вздохнув). Блаженная ты у нас... Выродок. Ни на кого не похожа.
В а с с а (входит). Что это - ругаетесь?
Л ю д м и л а. Нет, просто разговариваем.
В а с с а. Крупно разговариваете. Прохор сигару курил - сколько раз просила не курить сигар у меня. Наталья, кажется, слишком выпила.
Н а т а л ь я. Ещё держусь на ногах.
В а с с а (наливая портвейн). Чай холодный? Налейте мне.
(Наталья наливает.)
В а с с а. Семьсот рублей, как в печку бросила. Везде - взяточники. Продажные души. Что вы тут делали?
Н а т а л ь я. Чай пили.
Л ю д м и л а. Пятёркин плясал. Дядя уговаривал Рашель украсть Колю.
В а с с а. Ишь, какой забавник! А - она что?
Л ю д м и л а. Не согласилась. Она стала скучная. Хуже стала, чем была. Неприятная. Умные - все неприятные.
В а с с а. Так. А я, по-твоему, - дура?
Л ю д м и л а. Ты - не дура, не умная, а просто человеческая женщина.
В а с с а. Уже и не знаю, что это значит? Хуже дуры? Ну, пусть будет так - человеческая женщина. Отнеси самовар, скажи, чтобы подогрели. Наталья - хочешь за границу съездить?
Н а т а л ь я. Да, хочу. Вы это знаете.
В а с с а. Можешь. Возьмёшь Анну.
Н а т а л ь я. С Анной - не поеду.
В а с с а. Почему?
Н а т а л ь я. Она мне и здесь надоела.
В а с с а. Одну - не пущу. Эх, девка...
Н а т а л ь я. Да.
В а с с а. Нет у меня времени поговорить с тобой.
Н а т а л ь я. А Кольку воспитывать - найдёте время?
В а с с а. Ему - мало надо.
Н а т а л ь я. Нет, больше, чем мне.
В а с с а. Поезжай с Анной, Фёдора увидишь.
Н а т а л ь я. Это меня не соблазняет.
В а с с а (орёт). Дьявол! Молчать!
Н а т а л ь я. Хорошо... Молчу.
Р а ш е л ь (входит). Что это вы?..
В а с с а. Да, да - зря крикнула. Зря. Разволновали меня, даже сердце колет... Ну что, Рашель? Прохор предлагал украсть Колю?
Р а ш е л ь. Он выпивши.
В а с с а. Он и трезвый - может... Вы, девицы, шли бы спать, поздновато, а?
Л ю д м и л а. А - ужинать?
В а с с а. Про ужин я забыла. Пить хочу. Пить, горячего чаю. Ну, идите, пусть накрывают на стол. Что, Рашель, как?
Р а ш е л ь. Слушайте-ка, Васса Борисовна, отдайте сына, я его отправлю за границу...
В а с с а. Снова, значит, спорить хочешь? Нет, не отдам!
Р а ш е л ь. Я совершенно не могу себе представить, что вы будете делать с ним? Как воспитывать?
В а с с а. Не беспокойся, сумеем. Мы люди осёдлые. У нас деньги есть. Наймём самых лучших учительниц, профессоров... Выучим.
Р а ш е л ь. Выучите не тому, что должен знать честный человек. Жить Коля будет в этом доме с балалайками, с гитарами, с жирной пищей, полупьяным Прохором Храповым, с двумя девицами: одна - полудитя, другая слишком озлоблена. Васса Борисовна, я неплохо знаю ваш класс и здесь, в России, и за границей, - это безнадёжно больной класс! Живёте вы автоматически, в плену хозяйств, подчиняясь силе вещей, не вами созданных. Живёте, презирая, ненавидя друг друга и не ставя перед собой вопроса зачем живёте, кому вы нужны?.. Даже лучшие, наиболее умные люди ваши живут только из отвращения к смерти, из страха перед ней.
В а с с а. Всё пропела? Ну - отдохни, послушай меня. Чего не понимаю я в тебе - так это вот чего: как это выходит, что смелый твой умишко и слеп и хром, когда ты о жизни говоришь? Класс, класс... Милая, Гурий Кротких управляющий пароходством моим - насчёт класса лучше твоего понимает: революции тогда законны, когда они этому дурацкому классу полезны. А ты о какой-то беззаконной революции толкуешь... о надземной какой-то. У Кротких - дело ясно: социалисты должны соединить рабочих для интереса промышленности, торговли. Вот как он предлагает, и это - правильно! Он не дурак... в этом, а вообще в делах ещё глуп.
Р а ш е л ь. Его фамилия - Кротких? Ну вот, сообразно его фамилии он и проповедует воспитание пролетариев кроткими. Он - не один такой. Такие весьма часто встречаются. И, как верным рабам вашим, вы позволяете им подниматься довольно высоко...
В а с с а. Ты пойми - мне, Вассе Храповой, дела нет до класса этого. Издыхает, говоришь? Меня это не касается, я - здорова. Моё дело - в моих руках. И никто мне помешать не может, и застращать меня ничем нельзя. На мой век всего хватит, и внуку очень много я накоплю. Вот и весь мой разговор, вся премудрость. А Колю я тебе не отдам. Давай - кончим! Ужинать пора. Устала я.