— Ладно. — Я выдохнула, понимая что терпение главы Тайного Приказа и вправду испытывать не стоит. — Понимаешь… Ой! — испуганно прикрыла рот ладонью.

До меня вдруг дошло, что я самопроизвольно перешла с Рэтборном на «ты».

Что самое поразительное, он не то что не придушил меня за это на месте, но даже не одернул. Отчего-то подобное открытие жаром разлилось по телу и, наверное впервые за свою взрослую жизнь, я покраснела отчаянно, совсем как юная наивная девчонка.

— Продолжай. — Голос Уркайского звучал привычно невозмутимо.

Он отпустил дверь, оставив проем достаточно широким, дабы было удобно видеть друг друга, и вальяжно сложил красивые жилистые руки на мощной груди.

— Уже которую ночь подряд меня преследует то ли писк, то ли плач. Я совсем не могу спать. Я не понимаю, что происходит. Вдруг это какое-то проклятие вашего сумасшедшего дома? Я устала. Мне страшно. Можно, я переночую с тобой?

Поток почти бессвязной, пропитанной паникой и усталостью речи буквально выплеснулся из меня. Однако последней просьбе я всё же была удивлена так же, как и Лорд. Если не больше. Получилось что-то в стиле: «Мы так хотим пить, что переночевать негде». Было боязно даже предположить, какая реакция последует за подобной выходкой.

Секунд тридцать, которые ушли у Рэтборна на принятие решения, тянулись медленно, словно подзаветренная сгущенка. Я молча стояла, босая, на холодных полированных плитах пола, в коконе из зачем-то прихваченного с собой одеяла и ждала.

Одно небрежное движение руки и дверь распахнулась шире. Рэт развернулся и ушёл куда-то вглубь комнаты. Не слишком любезное приглашение войти, но и на такое я не рассчитывала.

Медленными шажками, походкой кроткой гейши, ноги сами внесли меня в спальню Лорда.

Логово самого грозного и влиятельного из всей пятерки братьев Уркайских оказалось на удивление небольшим и, несмотря на некоторую общую угрюмость, уютным. В интерьере преобладали в основном темные тона, вызывая ассоциации с некой тайной пещерой, задекорированной дорогим текстилем, и спрятанной в недрах какой-нибудь зачарованной скалы.

Я с любопытством завертела головой, ловя себя на мысли, что во многом такому восприятию способствовал потолок, неожиданно каменный и серый.

Сама спальня, выражаясь современным языком, была выполнена в открытой планировке и визуально делилась на две части — зону отдыха и, собственно, место для сна.

Зона отдыха начиналась прямо от порога и могла похвастаться двумя низкими длинными диванчиками, стоящими друг напротив друга вблизи небольшого мраморного камина, в котором сейчас умиротворяюще потрескивало голубовато-зеленое магическое пламя.

Между диванчиками стоял традиционный лакированный столик из красного дерева, сверху хрустальный кувшин и такие же бокалы. На узкой каминной полке возвышалась батарея массивных бронзовых канделябров. Стены, обитые деревянными панелями и черно-коричневым шёлком, были девственно пусты. Никаких наряженных в золоченые рамы зеркал, гравюр или картин. Даже люстра под потолком на двадцать маг-свечей выглядела просто и вполне могла освещать какую-нибудь затрапезную таверну. Черные кованые дуги метала смотрелись практично и непритязательно.

Чуть поодаль у одного из двух окон стоял солидный, не лишенный индустриального шика секретер. По каким-то незначительным признакам было заметно, что им часто пользуются. Вдоль другого окна тянулся узкий длинный стол, на котором высились разномастные стопки книг и скрученных в рулоны бумаг. Сразу становилось понятно, что глава Тайного Приказа — один из тех классических трудоголиков, кто привык брать работу на дом. Учитывая крайне отталкивающий характер его профессиональной деятельности, не слишком-то здоровая привычка.

Как я узнала из сплетен на кухне, столь высокую в королевстве должность Рэтборн занимал уже без малого лет десять. В его обязанностях числились вопросы внешней разведки и внутреннего политического сыска. Если говорить по-простому, то он безостановочно варился в бульоне из шпионских диверсий, потенциальных терактов и заговоров всевозможных мастей. При таком образе жизни параноиком с замашками садиста быстро стал бы и вполне себе нормальный человек. Впрочем, до нормальности всем мужчинам рода Уркайских всё же было очень далеко.

Наконец, в дальнем от входа углу, за высокой плетеной ширмой располагалась кровать. Вполне себе обычная. С высокой прямоугольный спинкой, туго чем-то набитой и обтянутой коньячного цвета кожей. Никаких резных столбиков или настенных конструкций с ярусами ткани, которые в особняке было принято лепить практически над любым спальным местом, а то и просто так, в комнате Рэта ни оказалось. Похоже, наличие гигантского пылесборника над головой его не прельщало. В этом мы с ним сходились. Иногда, в особенно тяжелые маятные ночи я даже начинала видеть кошмар, в котором бесконечные метры балдахина вдруг падали на спящую меня, побуждая отчаянно барахтаться, пытаясь скорее вырваться из этого тряпичного плена.