Над площадью снова повисла тишина. Люди глубоко задумались над словами офицера. Высоко в небе над деревней медленно парил коршун.

– Истина твоя, господин офицер! Мы трудимся не токмо для пропитания себя, своих баб и ребятишек, а такоже для исполнения воли Божьей, – произнесли седобородые старцы.

Народ наконец загудел, соглашаясь с Ташкиновым. Со всех сторон раздались возгласы:

– Верно офицер говорит… Не дадут нам жизни энти большевики.

– Штой-но теперича будет? Уволокут нас слуги антихристовы в ад кромешный…

– Душу надоть спасать! В огне душа очистится и в рай попадет…

– Сжигаться! Запремся в церкви, подожжемся и с молитвой в рай, как в старину наши единоверцы делали…

– О, Господи Исусе…

Ташкинов заволновался. Выступая перед подкинцами, он хотел поднять их на вооруженную борьбу с большевиками, а не на самосожжение.

«Неужели могут найтись такие, кто и в самом деле захочет заживо сжигаться», – с тревогой подумал он.

– Господа крестьяне! Не надо сжигаться! Душу всегда спасти успеем, а жизнь нам одна дадена! Я призываю вас к борьбе с большевизмом! Берите в руки оружие и вступайте в мой отряд. Только сообща мы сможем одолеть большевиков! – громко проговорил Григорий Степанович.

Народ замолк. Кто-то оглянулся в сторону церкви и по толпе пронесся шепот: «Отец Григорий идет». Ташкинов через головы крестьян увидел, как по улице к ним шествует священник.

Отец Григорий Подкин направлялся к толпе народа, торжественно опираясь на древний посох. Легкий ветерок развевал его длинные волосы и полы рясы.

Ташкинов опять забеспокоился. «Как бы поп вдругорядь меня не прогнал. Не силой оружия же мне убеждать староверов», – с тревогой подумал он.

Священник степенно подошел к народу, обвел всех суровым взглядом и произнес:

Конец ознакомительного фрагмента.