– Тяжелый случай, - прищурилась Курона. – Придется постараться, чтобы воспитать ее так, как не смог почтенный граф Инбург, - они обменялись многозначительными взглядами и вновь посмотрели на меня.

– Девочка у нас сирота, дора Курона, - поддакнула ей безымянная монахиня. – Добрые люди позволяли ей слишком многое, боясь ранить ребенка, который и так остался без родителей. И вот, во что это вылилось! Она совершенно неуправляема!

– Нельзя допустить, чтобы она оскорбила Его Превосходство, - в голосе Гусины послышалось неподдельное беспокойство. – Он не простит нам этого.

– Оленна, сейчас же спускайся и следуй за мной!
– приказала Курона.

– Куда это? – приподняла бровь я.

– Туда, куда я скажу! – прикрикнула Курона и очень страшно, как ей показалось, сверкнула на меня глазами.

– Я бы сказала, куда вам следует пойти, но не хочу опускаться до вашего уровня, - холодно и высокомерно ответила ей я. Дора непонимающе захлопала глазами. Неужели она правда думает, что после этой отвратительной ситуации я сама, своими ногами потопаю к месту своего «искупления»? Ха! Пусть волоком тащат, и я еще отбиваться буду!

– Если потребуется Оленна, мы применим силу, не сомневайся, - перешла к угрозам монахиня.

– Вы? – я выразительно взглянула на эту жмущуюся друг к дружке троицу. – Очень хочу на это посмотреть, - хохотнула я и уперла руки в бока.

– А на что там смотреть? – ничуть не смутилась Курона, и это показалось мне странным. – Это дело быстрое, - произнесла она и достала из кармана мантии странную штуку: алый камень в золотой оправе с длинной и крупной цепочкой. Дора зашептала какие-то слова, и камень в ее руках начал наливаться светом. Тотчас стены комнаты поплыли. Возникло странное ощущение, будто мое спальное место превратилось в доску для серфинга, ибо меня словно подхватила волна и понесла. Опора под ногами исчезла, я покачнулась, но через пару секунд реальность вновь обрела внятные черты.

Но уж лучше бы это был серфинг, чем то, что произошло на самом деле. В нос ударил запах сырости, яркий дневной свет вдруг исчез, и глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку. Я кожей почувствовала, что нахожусь под землей, и от этого осознания меня передернуло. Ненавижу подземелья! Что происходит? Где я? Замкнутое помещение без окон, пропахшее сырой землей.

– Ты наказана, Оленна, - прозвучало за мой спиной. Я вздрогнула и обернулась, абсолютно дезориентированная. Теперь монахини оказались позади меня. Они стоят в дверном проеме и подленько улыбаются, наблюдая за моей растерянностью. Я посмотрела им в глаза и вдруг поняла: эти ведьмы с помощью магии переместили меня в подвал! И они еще заикаются о демонах?! Да у нас за такие проделки на кострах сжигали! – Вымоешь здесь все так, чтобы подвал скрипел от чистоты! – она издевательски кивнула на ведерко с водой и тряпкой, одиноко стоящее в углу. – Пока ты этого не сделаешь, не получишь ни крошки. На голодный желудок работать труднее, поэтому советую тебе начать как можно быстрее. Если не будешь упрямой ослицей, то справишься к вечеру.

– Если же продолжишь показывать свой дряной характер, то мы доложим обо всем Его Превосходству, и он самолично явится сюда, чтобы наказать тебя, - пропела Гусина, но, как всегда просчиталась.

– Я не выйду из этого подвала, пока сюда не явится Тирг!
– я намеренно назвала его имя, а не высокопарный титул. – Передайте ему, что его миара желает его видеть, а до тех пор я не съем ни крошки, - прозвучало на удивление ровно и спокойно.

– Вздумала шантажировать нас?! – взвизгнула монахиня, и я поняла, что слов она не понимает. Такие воспринимают только действие. Не колеблясь ни секунды, я подошла к злополучному ведру с водой и от души толкнула его ногой. Посудина опрокинулась, и лужа воды растеклась по всему подвалу.

– Полы вымыты, - пожала плечами я.

Монахини такого поворота явно не ожидали и на несколько секунд остолбенели.

– Он явится, Оленна, - первой нашлась Курона. – Но будь уверена: после того, как он обо всем узнает, твоему дядюшке не будет выплачено ни одной золотой монеты. Саэрды щедры лишь с послушными миарами, а строптивицы здесь надолго не задерживаются.

– Вот и славно, - зарычала я. – Надеюсь, я уберусь из этого загона для скота раз и навсегда, и никогда больше не увижу ни вас, ни вашу проклятую Обитель! – я сорвалась на крик, голос задрожал, и мои эмоции словно обрели физическую форму. От меня отделилась волна осязаемой энергии, прошла сквозь сырой подвал и…захлопнула дверь, отрезая от меня обескураженных монахинь.

От этого проявления нечистой силы вся моя злость и решимость куда-то испарились. Я застыла с видом нашкодившего кота. Вот, сейчас из-за двери раздался истерический вопль «Да она же демон!», и сюда ворвется толпа с вилами. Но прошла секунда, другая, а ничего не произошло. В какой-то момент раздались удаляющиеся шаги, и я поняла, что монашки ушли.

Так, спокойно. Лена, возьми себя в руки. Вчера тебя пытались убить, а сегодня какие-то озлобленные старушки вымещают на тебе обиду за несправедливость жизни. Ну, и еще всякая паранормальщина случается буквально каждый день. Пф! Разве это повод терять над собой контроль?

Выдохнув, я присела на старый деревянный ящик. Что поделать, ведь другой поверхности для сидения здесь нет! Конструкция скрипнула под моим скромным весом, но выдержала. Разлившаяся вода уже подмочила мои кожаные туфельки, а в душу медленно заползает отчаяние. Я пыталась держаться все это время. Я верила, убеждала себя, что выход обязательно найдется, что я справлюсь, что мне удастся вернуться домой.

Из глаз хлынули слезы. Пора посмотреть правде в глаза: я не вывожу. Проблемы множатся, как снежный ком, и я уже не знаю, как поступать дальше. Я думала, что готова ко многому, но… просыпать от побоев? Нет, я не готова.