— Те драгоценности, что я видел, мне не очень нравятся, для моей мелкой фигуры, слишком крупные и тяжеловесные, да и куда их носить? Покои? В своей комнате я только сплю, поэтому мне без разницы, кровать есть и ладно. Ты прекрасно знаешь, что я вырос в закрытом учреждении, нигде не был, ничего не видел, мне интересно посмотреть, какова жизнь за пределами стен, которые окружают меня всю жизнь. Я не раб, не рождён наложником, в твоём гареме и постели нахожусь по прихоти моего отца и твоей, так почему бы мне не стремится их временно покинуть. Думаю для тебя это мелочь, а мне приятно, — тело подо мной напрягается.

— Ты знаешь, кто твой отец? — спрашивает напряжённым голосом.

— Здесь и узнал, даже познакомился, душевно поговорили, — язвлю я.

— Ты обижен на него, — не спрашивает, утверждает.

— Нет, не думаю. Просто прожив столько лет без него, сейчас в нём не нуждаюсь, давно привык решать свои проблемы самостоятельно.

— Ты не врёшь, — всматривается в мои глаза демон.

Я только пожимаю плечами и перекатываюсь на спину. Ясимар поворачивается на бок, подпирая голову рукой, я заворожено наблюдаю за игрой мышц на его руке и груди.

— Будет тебе прогулка, если пообещаешь, что не сбежишь.

— Ты никому не доверяешь? — спрашиваю, а рукой тянусь к его груди, прикоснуться, погладить, ощутить тепло и гладкость кожи, — Правителю нужен надёжный, крепкий тыл, поддержка и опора, нужны те, кто не предаст, кто поможет в трудную минуту.

— Нужны и они есть, твой отец, например, ему я доверяю.

— Я рад за тебя, но давай не будем о нём. — фыркаю я в ответ, — А как, же любовь? Ты веришь в любовь?

— Для правителя любовь — слабость, мой дед был влюблён в своего наложника и тогда пошли слухи, что он слаб, начались волнения, подданные, и соседи решили, что могут безнаказанно творить, что им вздумается. Деду пришлось отрубить наложнику голову, чтобы доказать всем, что он не слаб.

— Твой дед — идиот, если любовь взаимна, она даёт крылья и невероятную силу, — может я ещё никогда и не любил, но в сказанное свято верил, не смотря на свою расчётливость.

— Не хочу с тобой спорить, ты ещё слишком молод и многого не знаешь, тебя не постигло разочарование в окружающих, родных и близких.

Фыркнул, пытаясь сдержать смех, но не удалось и я захохотал, катаясь по кровати.

— Это ты мне говоришь, тому, от кого отказались собственные мать и отец, выкинули из своей жизни без сожаления, а потом, по странной прихоти притащили в гарем, где меня пытались убить? — вытирая слёзы, спрашиваю владыку.

Тот протягивает руку, проводит кончиками пальцев по моей щеке.

— Ты много не знаешь.

— Честно, знать не хочу. Со своей совестью, если она у них, конечно, есть, пусть разбираются сами и сколько хотят, убеждают себя и окружающих, что так было нужно и лучше для меня. Посмотри на животных, любая мать, будь то волчица или кто другой, будет бороться за своего детёныша до последнего вздоха, оберегая, защищая. Поэтому не надо выгораживать тех, кто этого не заслужил. И хватит об этом, — поворачиваюсь на бок, подтягивая колени к груди.

Меня притягивают, к горячему телу, крепко обнимая.

— Утром поедем на прогулку, а потом позавтракаешь со мной.

Я, уплывая в сон, только киваю.

Проснулся как от толчка, замер, прислушиваясь, не понимая, что меня разбудило. На улице раннее утро, только светает. Не почувствовав опасности, потягиваюсь и расслабленно вытягиваюсь на горячем теле, на котором спал. Ещё некоторое время сосредоточен на окружающем, но никаких звуков нет. Странно.

Просовываю ладони под бока Ясу, прижимаюсь к нему крепче, потираюсь лицом о его грудь, вдыхая запах его тела. Если во мне и есть что от оборотня, то точно от семейства кошачьих. Приподнимаю голову, рассматривая спящего. Пошалить что ли? Раз я проснулся, то нефиг спать. Напрягаю мышцы бёдер, пытаясь оценить состояние своей пятой точки, вроде всё нормально, будь я человеком, наверное, было бы не очень хорошо. Целую всё, до чего могу дотянуться, ласкаю языком, покусываю, доступно мне не много, так как руки некоего индивида крепко прижимают к себе. Сопя, что пьяный ёжик, пытаюсь скользнуть вниз.

— Если ты не успокоишься, получишь по заднице, — ставят меня в известность хриплым голосом.

В ответ высунул язык и лизнул сосок, потом куснул, а потом втянул в рот и, причмокивая, начал посасывать. Рык, рывок, переворот и вот я лежу на теле владыки вверх ногами, предоставив задницу на экзекуцию. Но важно не это, важно, что, за что боролся на, то и напоролся, перед моими глазами покачивался член, не маленький такой член, красивый, ровный, с крупной, потемневшей от притока крови, головкой. Ням. Высовываю язык и длинным мазком прохожусь по всей длине. Шипение даёт понять, что моё действие почувствовали и оценили. Облизав губы, цепляю языком головку, втягиваю в рот, посасываю, обвожу языком. Рукой тянусь к яичкам, оттягиваю, перекатываю в ладони, нежу. Голова ритмично опускается и поднимается, расслабив горло, делаю движение головой резче, впуская плоть глубже, заглатывая до основания, сглатываю и двигаюсь вверх. У самого стоит так, что аж искры из глаз, стону, ёрзая задницей, пытаюсь потереться о тело подо мной.

Когда горячие, нежные губы обхватывают мой член, выгибаю спину дугой, захлёбываясь от удовольствия. От стона, что срывается с губ, член Ясимара вибрирует в горле. Я неадекватен, ненормален, озабочен, от желания весь мой разум, точно, переместился в орган, что ниже пояса. Смазанный слюной палец проникает в отверстие между моими ягодицами и целенаправленно ласкает простату, а рот обсасывает мой член. Я же, впав в некий транс, не могу оторваться от того, что раннее поймал губами. Шумно причмокивая, скользя и обвивая языком.